Встречи с коррупцией

Мысль написать эту статью родилась у меня при посещении какого-то Интернет-ресурса, на котором молодые люди не очень интересно обсуждают коррупцию в вузах. «Я дал – он взял». Или: «Я даю – а он не берет». Я же, будучи уже старым преподавателем, могу написать на эту тему нечто более содержательное.
 
Трудовая книжка появилась у меня в 1967 году, когда по окончании нашего Харьковского университета я стал преподавателем физики в элитном училище ракетных войск.

Так уж получилось, что к 1 сентября тягомотина с оформлением допуска еще не завершилась, пропуск на работу появился у меня ближе к середине сентября, и, когда я в первый раз появился на кафедре, училище уже жило буднями учебного процесса. Но для меня лично был приготовлен «праздничный» сюрприз: мне сообщили, что я был заочно избран секретарем комсомольской организации училища. Что, разумеется, противоречило и Уставу ВЛКСМ и элементарному здравому смыслу. А поскольку я к тому же не питал симпатий к советской партократии и не собирался связывать с ней свою судьбу, я встал на дыбы: не буду – и все!

Тогда меня вызвал к себе (прошу прощения – пригласил) председатель парткомиссии. В армейских политорганах это была должность, эквивалентная должности секретаря райкома. С восхищением разглядывая мою молодую ершистую особу, моложавый полковник раскрыл передо мной тайну своей молодости. А был он в молодости, понимаешь, бабник. И вот однажды отъехал он к новому месту службы, даже не попрощавшись со своей беременной подружкой. И родила она уже без него сына. А через 17 лет женщина нашла его и привезла к нему своего молодого человека. При определенном ее поведении в безмятежной, в общем-то, жизни председателя парткомиссии могли быть большие неприятности. Он поступил благоразумно: злоупотребив своим служебным положением, устроил сына в училище. Курсантом первого курса. Но курсантом второго курса мальчишка так и не стал. Он стал второгодником. Обратите внимание на факт: председатель парткомиссии не сумел перевести своего сына-двоечника на второй курс! А ведь наверняка старался. При распределении же нагрузки на кафедре 412 группа, в которой не то учился, не то числился сей недоросль, досталась мне. Вот это и есть и завязка интриги и ее ядро. Чуть ли не в первый же день преподавательской работы мне предложили взятку:

- Я смотрел твои документы, наводил о тебе справки. – Объяснял полковник. – Хороший ты парень и толковый. И если тебе небольшой толчок дать, - далеко можешь пойти. Я и подумал, почему бы не помочь хорошему парню? Мы тебя избрали секретарем комсомола, я для тебя уже приготовил три рекомендации в партию… Послезавтра партсобрание, примем тебя в кандидаты. Я скажу, чтоб тебе подобрали научного руководителя, а больше тебе ничего и не надо. А ты мне помоги – идет?

Никаких размышлений не было, ответ был чисто рефлекторный: взяток я не беру. Так я попал в категорию преподавателей, которым их даже не предлагают.

После этого на кафедру зачастили проверяющие. «Копали» под коллегу. И лекции, мол, он читает слишком сложно, и с идейностью и партийностью преподавания у него не все в порядке… А тут еще и защита кандидатской у него на носу.

- Это все из-за вашей мальчишеской несговорчивости. – Сказал мне шеф. – Я вас прошу, пригласите вы этого пацана на кафедру после занятий, поработайте с ним индивидуально. Взяток мы не берем, но почему бы не проявить человеческое участие? Тогда от нас отстанут.

И «участие» проявили, и тройку поставили.

- Ну и чего ты добился, дурак? – Вразумлял меня при единственной нашей фантастической встрече будущий член Политбюро ЦК КПСС тов. Романов после того, как я рассказал ему эту историю. – Тебе ж не 30 серебренников предлагали – партбилет! Надо было брать. А теперь мы проигрываем ретроградам из-за того, что в партии не хватает таких, как ты…

Опять «за рыбу гроши»: цель оправдывает средства.

Некоторое количество "блатных" всегда, в любой стране, в любом обществе просачивается сквозь любой барьер: коль скоро существуют люди, способные оказывать давление, то естественно, что иногда они добиваются успеха. В конце шестидесятых годов в любом новом наборе было некоторое число курсантов, вместо которых сдавали экзамены их высокопоставленные родители известными методами. Но, во-первых, их тогда было немного, а во-вторых – преподаватель имел право голоса и мог долго и часто успешно сопротивляться без катастрофических для себя последствий. Мне, например, выпало «счастье» обучать физике сына начальника Генштаба ВВС СССР генерал-полковника А. Этот молодой человек оставил в моей памяти неизгладимый след. Все же тройку ему я тогда так и не поставил. Правда, это не мешало ему благополучно переходить с курса на курс. Но никаких неприятностей на этой почве у меня не было.

В экзаменационных ведомостях на вступительных экзаменах тогда еще не было «галочек», немногочисленные просьбы «поставить» передавались на ухо шепотом, сопровождались оборотом «если можно» и не имели силы приказа, их можно было и не выполнять. Случалось, что «блатной» абитуриент, которому я, или кто-то другой, не счел возможным «натянуть» оценку, «пролетал, как фанера». Но чаще находился кто-то более сговорчивый. Разумеется, для этого надо было переписать экзаменационную ведомость, т.е. совершить криминальное действие, квалифицируемое уголовным кодексом как подлог служебных документов. Со временем это явление стало массовым. Появились «списки», появилось давление. А в середине 80-х на совещании приемной комиссии начальник учебного отдела училища объяснился «с солдатской прямотой»:

- Кандидаты, отобранные командованием, готовы выполнить любой приказ ЦК КПСС в любой точке земного шара, поэтому с теми из вас, кто не согласится с нашим выбором, мы будем беспощадно расставаться.

Мы, преподаватели, вышли с этого совещания униженными и раздавленными – нам еще никогда так откровенно не плевали в лицо. Мы стояли под огромным дубом не в силах посмотреть друг другу в глаза. И тут раздался тихий голос Инны К.:

- Знаете, ребята, я давно уже не могу равнодушно смотреть на то, что у нас здесь делается. Я хочу вам признаться: я завышаю оценки, чтобы те из мальчишек, у кого нет соответствующих родителей, могли хоть как-то конкурировать с теми, у кого они есть. Так мне легче примириться с совестью, если уж я вынуждена подчиняться этому беспардонному нажиму. И я… призываю вас всех делать то же самое.

…Я не хочу сказать, что я не видел коррумпированных преподавателей. Видел. Но это такая мелочь по сравнению с коррупцией начальства! Весь мой, хотя и ограниченный, преподавательский опыт свидетельствует, что коррупция идет сверху, а не снизу. Потому-то с ней так трудно бороться. Видимо, в этой борьбе стоит поступиться презумпцией невиновности, и бороться с коррупцией драконовскими методами. Иначе ее не одолеть. Ее и так не одолеть, но, быть может, возможно загнать в грязный вонючий угол, из которого она выползла.

На днях знаменитый узник Михаил Ходорковский объявил раскрывшему рот человечеству, что основная ему угроза исходит не от ядерного оружия, а от коррупции. Не знаю, как насчет “основной”, но “одна из основных” – это точно. И в распаде СССР она сыграла одну из основных ролей. Он не столько “распался”, сколько разложился, сгнил, и основным агентом гниения была коррупция. И в том, что за 20 лет “капиталистического” развития не было построено ничего достойного, повинна она же.

Тэги: коррупция, нажим, угроза