Страшные деньги

В спровоцированное обвалом американской ипотеки пике мировые рынки вошли 19 сентября. За 2 дня до этого в американском правительстве уже осознали, что кризис вошел в острую фазу, и 20 сентября Дж. Буш просил у Конгресса $700 млрд. на реализацию «плана Полсона» - министра финансов США, предложившего срочно создать специальный фонд для выкупа проблемных банков и компаний. А 7 октября фондовый рынок США эти 700 млрд. потерял. За один день – цену спасения американской экономики! К этой дате ее потери составили уже $3,5 трлн.
 
Цифры потерь и их катастрофический, мгновенный характер – как зрелище обломков только что летевшего самолета. А почему случилось то, что случилось – это другой разговор, и он до сих пор не окончен. Специалисты до сих пор не могут прийти к единодушному ответу на вопрос «почему?», и мнения здесь высказываются разные, причем для обсуждений этих характерно, что, чем выше профессиональный уровень экспертов, тем пессимистичнее их ожидания, а оптимисты встречаются в основном среди политиков и людей без высшего образования. В качестве сроков преодоления кризиса, - периода, так сказать, восстановления, - называются уже десятки лет, а глубина спада, ожидающего мировую экономику, некоторыми экспертами оценивается до 50%.

ВВП и «суррогат»

Тем не менее, утверждения типа того, что нынешний кризис случился из-за не случавшегося ранее наложения минимумов различных экономических «волн» и из этого-де вытекает его глубина и своеобразие, постепенно уходят в прошлое. На смену им идет все шире овладевающая умами мысль, одновременно и более простая и более сложная, что корень зла – в механизмах производства и функционирования «суррогатных денег», широко распространившихся в последние три десятилетия.

Собственно говоря, «суррогатные деньги» как финансовый инструмент появились очень давно, можно сказать, в незапамятные времена, и до сих пор работали на экономику верой и правдой, но лишь в последние десятилетия финансисты их сильно разнообразили и поставили их выпуск на поток. Достаточно сказать, что общий объем «суррогатных денег» в мире оценивается суммой в $600 трлн. при мировом ВВП $60 трлн.! Это означает, что мировой спрос многократно завышен по отношению к мировому предложению, экономика ищет прибыль далеко за пределами платежеспособного спроса, баланс спроса и предложения разрушен. Но именно под этот завышенный спрос строились предприятия с их рабочими местам, создавались транспортные и коммуникационные системы и т.д.

Автор этих строк до сих пор не очень интересовался подобными вещами, полагая их если не очень сложными, то, по меньшей мере – очень скучными. Ко мне, как, наверное, и к большинству моих читателей, в полной мере применимы слова Генри Форда: «Это довольно хорошо, что многие люди в государстве не разбираются в нашей банковской и монетарной системе, ибо, если бы они разобрались, то, я полагаю, на следующее же утро произошла бы революция». Известная истина: меньше знаешь – лучше спишь. Однако с приходом кризиса эта убежденность заколебалась. И захотелось кое в чем немножко разобраться.

Денежный мультипликатор

На первый взгляд может показаться, что слова в заголовке означают что-то сложное. На самом деле это не так. Мультипликатор – это множитель. Что-то относящееся к деньгам умножается на множитель, и снова получается что-то, относящееся к деньгам. Не так и скучно.

Наверное, люди в большинстве своем, открывая в банке депозитный счет на 100 гривен, убеждены, что они «положили деньги на хранение». Да, они понимают, что через год они заберут не 100 гривен, а, скажем, 120, но дальше этого их понимание не идет. Такие слова, как «я купил у банка за 100 гривен обязательство заплатить мне через год 120» или «я на год продал банку право использовать мои 100 гривен за 20 гривен», остаются все же за пределами осознания. Однако именно они отражают деловую сторону открытия депозитного счета.

Что сделает банк с этой сотней? Существует законодательно закрепленная норма резервирования, допустим, 10%. Поэтому 10 гривен банк зачислит в резерв, а 90 гривен – свободны. Их можно отдать в кредит, что банк и делает, ибо для этого он и предназначен. 10 + 90 = 100. Деньги никуда не делись и ниоткуда не появились. Но… следите за руками. Заемщик взял деньги и купил на них что-то, очень ему нужное. Деньги перешли к продавцу «нужного». Продавец… отнес их в банк! Банк 9 гривен зачислил в резерв, а 81 – свободны. Но ведь раньше их не было – они не из вашей сотни! Ваша сотня – это 10+90! 81 гривну создала банковская система кредитования. Их, в свою очередь, можно отдать в кредит… И т. д. Можно сосчитать, какую массу кредитных денег порождает одна денежная единица, внесенная на банковский счет – как говорят, «не бином Ньютона». Оказывается, она равна 1, деленной на норму резервирования. В нашем примере норма резервирования равна 10% - 0,1. Значит, одна «живая» гривня порождает 10 кредитных. Это и есть денежный мультипликатор. Когда вы доверяете банку 100 гривен, вы даете возможность другим людям использовать отнюдь не ваши 100, а 1000 гривен! Они-то и есть «суррогатные деньги», известные сотни лет.

Здесь важно вот что: «первичные» деньги (ваши 100) – не размножаются. Размножаться начинают 90 из них, отданные банком в кредит, «вторичные» от ваших, «третичные» и т. д. - производные от ваших. Возможность отдачи их в кредит меняет их природу.

Рост и инфляция

Среди людей, далеких от предпринимательства, встречается вульгарно упрощенное представление об этом занятии: предприниматель вкладывает – инвестирует – в свои предпринимательские затеи деньги и получает прибыль. Нет. Он может получить и убыток. Предпринимательство – рискованное занятие. Это игра, в которой можно и выиграть и проиграть. Просто есть люди, обладающие особым видом ресурса – предпринимательской способностью. Они чаще выигрывают, чем проигрывают, и именно благодаря им растут экономики.

Вообще же инвестиции порождают два неразрывно сопутствующие друг другу эффекта – экономический рост и инфляцию. Если деньги инвестированы и не принесли прибыли, не вызвали роста, они уходят в инфляцию, потому что больше – некуда. Инфляция – неизбежный спутник роста, и если кто-то – вы или я – что-то заработает сверх необходимого для поддержания привычного образа жизни и попытается сохранить эти бумажки, как драгоценное сокровище, в секретном месте, они со временем обесценятся. Вот почему «деньги должны работать».

Риск и банк

Их можно вложить в собственное дело, но мало у кого оно есть. Их можно отдать в кредит тому, кто в нем нуждается (кстати сказать, в 90-е годы многие так и поступали), но тут возникает проблема риска, проблема «яиц, положенных в одну корзину». Даже при абсолютной порядочности заемщика дела у него могут сложиться настолько плохо, что вернуть вам ваши деньги он будет не в состоянии. И вы несете их в банк. В банке – вроде бы надежнее. Почему?

Банк собирает деньги у многих сберегателей и кредитует ими многих заемщиков, деля между ними риск каждого из своих сберегателей. Кто-то из них кредит не вернет, но кто-то (и их большинство) вернет с процентами, которые перекроют невозвраты. Здесь работают законы больших чисел, теория вероятностей, которую финансисты хорошо знают, и они умеют сосчитать, какова должна быть стоимость кредитов, чтобы эта схема работала с прибылью. Банк является финансовым посредником, берущим на себя заботу об инвестировании ваших денег и их защите (по крайней мере – частичной) от инфляции, а также снижающим для вас риски инвестирования. У вас «от всего этого» вообще не болит голова.

Конечно, - и это очень важно, - эта схема не дает стопроцентной гарантии: она лишь уменьшает риски, но не сводит их к нулю. Вообще, какие бы ни были придуманы финансовые инструменты для минимизации рисков, - чем собственно и занимались многие финансовые умы в последние десятки лет, премного в том преуспев, - но их, - риски, - никогда нельзя будет сделать равными нулю. Потому что нельзя обратить в ноль рискованность единичного предпринимательского проекта.

Хеджирование

Понятное желание бизнеса уменьшать свои риски вызвало к жизни новую область деятельности – управление рисками, риск-менеджмент. Ее методы получили название – хеджирование – а для их использования изобретены многочисленные изощренные финансовые инструменты. Все они, однако, имеют в своей основе дробление единичного риска путем переноса его на многочисленные производные ценные бумаги (их обобщенно называют деривативами), вполне подобно тому, как банк дробит риск по вашему единичному вкладу на множество мелких кредитных рисков. То есть, все они порождают мультипликаторы, вполне подобные денежному. И все они, несмотря на то, что являются «суррогатными деньгами», предполагают будущую ответственность в деньгах реальных.

Но надо понимать и то, что «в обратную сторону» мультипликатор тоже работает! Если вы решаете забрать свои 100 гривен с депозита до истечения срока, вы лишаете общество возможности пользоваться кредитами на 1000 гривен. Поэтому, если по каким-то причинам (например, из-за паники) слишком многие вдруг захотят досрочно получить депозиты, одномоментная нужда в наличных деньгах может даже превысить величину денежного агрегата. Если такое случилось с одним банком, это катастрофа для этого банка, но он может ее преодолеть, взяв деньги взаймы. Если это случилось с финансовой системой целой страны, преодолеть такой кризис труднее. Но коль уж скоро событие носит глобальный характер… Российский экономист Сергей Глазьев, например, считает, что со всеми этими не очень реальными астрономическими деньгами можно поступить единственно разумным способом – списать их.

Сейчас российское издательство «Диалектика» анонсирует выходящую в I квартале будущего года книгу известного в финансовых кругах риск-менеджера доктора экономики Ричарда Букстабера «Демон рукотворный: как сложные финансовые инструменты привели к финансовому кризису». Книга написана недавно (но, конечно же, до кризиса), и ее исходное английское название не столь актуально. The Wall Street Journal следующим образом охарактеризовала книгу и ее автора: "Подобно многочисленным пессимистичным наблюдателям Ричард Букстабер считает, что финансовые деривативы, новаторские продукты Уолл-стрит и хеджевые фонды со временем приведут нас к финансовой катастрофе. А вот что выделяет мистера Букстабера из группы пессимистов — так это то, что практически вся его карьера была посвящена созданию этих деривативов, работе на Уолл-стрит и управлению хеджевыми фондами".

"Мистер Букстабер — один из ярких представителей группы специалистов Уолл-стрит, которые выполняют анализ финансовых рынков и проектов на основе сложных математических моделей и компьютерных программ. Но в своей книге он приходит к простому и четкому выводу: проблемы на современных финансовых рынках обусловлены не столько изменениями в экономике…, сколько появлением ряда финансовых инструментов (деривативов), которые были призваны повысить эффективность контроля над рисками". – Пишет о нем The New York Times.

Люди не любят рисковать. Они любят жить в комфортной безопасности. Однако, уменьшая финансовые риски отдельных субъектов бизнеса, они одновременно увеличивают масштабы грядущей совместной финансовой катастрофы, не отменяя ее. И неизвестно, что предпочтительней – множество мелких катастроф ежегодно или один Апокалипсис раз в триста лет. Боюсь, что «мелочи» все же безопаснее. А когда Апокалипсис случается, люди недоуменно спрашивают друг у друга, что случилось и кто виноват. Да никто не виноват, а случилось то, что должно было случиться – таковы действующие в системе законы. И уйти от них можно, только изменив систему.

Валерий Тырнов, осень 2008, для Украинской Технической Газеты 

Тэги: кризис, суррогатные деньги, банк, кредит, норма резервирования, мультипликатор, риск, хэджирование