В некотором роде снобизм
Я за собой замечаю, что я в какой-то степени сноб. То есть в выборе окружения, круга чтения и тому подобных вещей личного порядка я безусловный сноб – все должно быть комильфо. И если человек косноязычен и не может с достаточным совершенством согласовать грамматические формы слов в одной фразе, у него мало шансов поддерживать со мной сколько-нибудь близкие и долгие отношения. И таких, как я, – снобов, – пруд пруди. Воз и маленькая тележка. Ну, каждый третий – как минимум.
До тех пор, пока мы тусовались по “своим”, разными признаками объединенным компаниям, наш снобизм (тоже, между прочим, разный), нам не мешал. Ну кому какое дело, как там я кого-то оцениваю? Но вот наступили времена (и их счет пошел уже на десятки лет), когда появилась у нас как бы всеобщая тусовка – политика. И наши взаимные оценки сразу потеряли безразличный характер. И наш снобизм тоже перестал быть нейтральным фактором.
Решающим образом он проявился во время президентских выборов 2004 года. Бывший зэк. Двух слов связать не может. Путает Божий дар с яичницей. Ну как такого в Президенты? Именно это для очень многих оказалось главным на тех выборах. Ведь надо же понимать, что никакие подтасовки (а они не могут быть очень уж масштабными) не в состоянии повлиять на выбор, если он решителен и однозначен.
Что же получилось в результате? Тот подъем, который уже наметился тогда в украинской экономике (не в последнюю очередь, между прочим, благодаря премьерству Януковича), пришедшее вместе с ним воодушевление сменились полным раздраем, разворовыванием, колоссальным ростом корпоративных долгов, гарантированных государством, и экономическим провалом, хаосом, принесенными с собой бездарными оранжевыми, очень быстро предавшими и забывшими все свои декларировавшиеся благие намерения и лозунги.
И электоральный маятник качнулся в другую сторону. Но новая власть получила страну не на подъеме, а в глубоком пике. Это понимать надо, понимать, что выход из пике (если только он вообще получится) требует времени, усилий и жертв. И эти жертвы прежде всего ложатся, естественно, на “простого человека”. Потому что именно на него всегда и везде ложится все, ибо он – единственный актуальный ресурс для любых изменений. Жертвы эти – расплата за выбор 2004 года, ответственность за который наступила только сейчас. Вот это есть. И есть нежелание эту ответственность нести. Отсюда и общеизвестные обвинения в адрес власти, которые можно легко найти на любом оппозционном сайте, в любом оппозиционном листке. Находятся и желающие эти обвинения поддержать. Желающие из-за нежелания. И право эта власть не уважает, и к демократии относится без пиетета.
И все же. На связанную тему я уже как-то писал. Сейчас найду, что. Вот: “Много лет назад на меня произвел неизгладимое впечатление итальянский фильм "Признание комиссара полиции прокурору республики". Я не помню уже имени его режиссера, но человек он, безусловно, тонко и безошибочно чувствующий те места современности, где надо "подстилать соломку". Но его предупреждение осталось неуслышанным. А оно состоит в том, что, к сожалению, человеческие цели не бывают внутренне непротиворечивыми, и в борьбе за достижение одних обязательно проваливаются другие. Отсюда и необходимость маятниковых стратегий: то, что хорошо сегодня, станет плохим завтра, и идя в завтрашний день, стоит освежить в памяти вчерашний инструментарий.
Тот, кто видел фильм, возможно, сразу вспомнил его основную коллизию, послужившую причиной душераздирающей трагедии героя: можно знать истину, но не быть в состоянии доказать ее другим. Комиссар точно ЗНАЕТ, что на совести известных людей - невыразимые муки их многих заживо вмурованных в бетон жертв, но не может ДОКАЗАТЬ их вину.
А поскольку ЧУВСТВО СПРАВЕДЛИВОСТИ оказывается в нем ВЫШЕ ИДЕИ ПРАВА и выше служебной дисциплины, он берет на себя высшую ответственность - расстреливает откровенно глумящихся над его служебной беспомощностью мерзавцев и идет в прокуратуру с повинной - сдавать уже пустой пистолет.
Таково его торжество. Робин Гуд ХХ века...
Кто-то из основоположников американской демократии, кажется, Томас Джефферсон, лет этак 200 тому назад произнес слова, ставшие афоризмом: "Несчастен народ, нуждающийся в героях".
Герой всегда воплощает в себе два качества - добродетель и силу. Он противопоставляет их злу и несправедливости. При этом он берет на себя ответственость почти божественную - ведь он карает!
Но герой прекрасен только в мифах. И только в рыцарских романах он вовремя появляется у ворот тюрьмы, чтобы распахнуть их перед невинно томящимся узником. Реальный же герой, в общем-то, человек страшный. Я уж не говорю о том, что слишком часто он появляется лишь для того, чтобы вынуть из петли еще теплый труп. Но вот, скажем, трезвый он творит добрые дела. А каков он во хмелю? Кто знает, что такое пьяный Илья Муромец? Хорошо, если он смирен и, "откушав", ложится спать... A ну, как драться полезет?
Идея героя - тоталитарная идея и альтернатива ей - идея права, идея деперсонифицированного добра, растворенного во множестве правовых процедур, обставленных множеством условий, выполнение которых (всех и каждого!) обязательно для того, чтобы надеть на человека наручники.
Эту идею "прогрессивное человечество" второй половины ХХ века реализовывало настолько последовательно, что она проникла даже в наши умы, приспособившиеся и притерпевшиеся к произволу силы. Отход от нее сегодня воспринимается как шаг назад, к первобытному Злу. Но оказывается, что по большому счету Добро невозможно реализовать "на автомате", бездушном автомате правовых процедур. Оно настоятельно требует пристрастного человеческого участия, участия человеческой совести и человеческого же нравственного чувства. Идея права терпит крах в столкновении с хитроумной изворотливостью Зла. Но когда отступает право, наступает "эпоха империй". Возвращается время героев. Добро персонифицируется”.
Нам выпало жить во времена разрушения многих ценностей. Теряют силу десять заповедей. Приходится с трудом осознавать, что демократия и право – не божественные абсолюты, а преходящие инструменты управления, которые должны применяться к месту и времени. Они бессмысленны для детского сада, уголовной тюрьмы и психбольницы. Здесь должны быть другие инструменты. К сожалению, Украина похожа сразу на все эти три учреждения.
Кроме того, Украина – в некотором смысле – страна покойников. Разлагается и смердит советская система управления экономикой, система здравоохранения, ЖКХ и т.д. Этих “покойников” надо было вынести и похоронить давным-давно, но ни у кого не было на это политической воли. Но когда (наконец-то!) пришли похоронщики, которые по роду занятий должны быть циничными и брутальными, и стали упаковывать трупики в гробики, нашлись ненормальные люди, кричащие, что сами похоронщики дорогих покойничков-то и поубивали! И у этих ненормальных находятся слушатели и последователи. Ну на фиг им демократия, на фиг право при отсутствии элементарного здравого смысла? Глядя из Европы, этого не понять.
Герой – это НЕ элита. Это чаще всего харизматик-выскочка. Он не знает теории. Он импровизирует на ходу. И часто, осознанно или неосознанно, следует максиме, высказанной губернатором Вилли Старком в романе Уоррена “Вся королевская рать”: “А знаешь, Джек, из чего делают добро? Из зла. Потому что больше не из чего”.
Как же жить в такие времена? Общих рецептов нет. Все уникально. Но. Виктор Франкл, один из наиболее выдающихся психотерепевтов ХХ века (мы ведь в психбольнице, если помните) написал в книге “Человек в поисках смысла”: “Универсальные ценности приходят в упадок. Поэтому все большее число людей охватывается чувством бесцельности и пустоты, или, как я это называю, экзистенциальным вакуумом. Тем не менее, даже если все универсальные ценности исчезнут, жизнь останется осмысленной, поскольку уникальные смыслы останутся не затронутыми потерей традиций. Конечно, чтобы человек мог найти смыслы даже в эру отсутствия ценностей, он должен быть наделен в полной мере способностью совести... Во времена, когда десять заповедей теряют, по-видимому, свою безусловную значимость, человек более чем когда-либо должен учиться прислушиваться к десяти тысячам заповедей, возникающих в десяти тысячах уникальных ситуаций, из которых состоит его жизнь. И в том, что касается этих заповедей, он может опираться и полагаться только на совесть. Живая, ясная и точная совесть – единственное, что дает человеку возможность сопротивляться эффектам экзистенциального вакуума – конформизму и тоталитаризму”.
Я не люблю героев. Я их скорее боюсь, как и многие из вас. Но ведь больше никто и ничего не захотел делать! И я не буду слушаться своих снобистских фобий и мешать им.
Комментариев нет:
Отправить комментарий