В свое время у «армянского радио» спросили, почему кандидатские диссертации лучше докторских. И армянское радио с присущей ему компетентностью ответило: «Да потому что кандидатские пишут доктора, а докторские – кандидаты».
Пилите, Шура, пилите…
Тот, кто этой шутки не понял, всего остального может не читать – ему не обязательно. А если без шуток, то с тех пор как налогоплательщики стали оплачивать удовлетворение любопытства некоторых оригиналов, проблема оценки обществом деятельности как отдельно взятого ученого, так и целых научных коллективов приобрела неослабевающую актуальность.
«Пиление» бюджетных денег – процесс очень занятный, волнующий и интеллектуальный, а сверх того еще и исключительно регулярный. Поэтому, судя по направлению, в котором развивается человеческая нравственность, вопрос «А ты кто такой?» навсегда вошел в перечень интересов людей, время от времени занятых дележом чужих денег. Причем он равно волнует и тех, кто деньги дает, и тех, кто их берет, волнует по-разному, но в равной степени.
Он и решался в разные времена по-разному. Лет 300-400 тому назад все было просто: его солнцеликое величество приказали – и вопроса нет. А если тебе, ученая морда, что неясно – доставай кошелек и сам плати за свое неуемное… Некоторые доставали, платили, и ничего… висят теперь рядком на стеночке в библиотеках. Интересно было бы узнать, кто из них за свой счет добыл себе «бессмертие», а кто – за казенный. Почему-то мне кажется, что первых – больше.
Трудная «беспристрастность»
Вопрос стал дискуссионным с наступлением эпохи представительской демократии, когда право голоса появилось у многих. В верхах дискуссии, а в низах уже склоки: почему Рентгену дали, а Ивану Пулюю – нет? Вообще, в науке, кроме денег, предметом склок бывают либо вопросы приоритета, либо взаимные оценки – у кого извилин больше. И все три проблемы тесно друг с другом переплетены.
Людям тихим и уравновешенным хотелось скандалы прекратить. Для этого они придумали целую науку, которую назвали «наукометрия». Название-то придумали, и что-то желаемое оно кое-как отображает, а наполнить его разумным содержанием так и не смогли – сколько ни пробовали, паранойя получалась. И «меряют», наверное, уже лет 50. Да и как ее измерить, эту науку, извне, если измеряющий ничего сам в ней не понимает?
Можно попытаться доверить взаимные оценки самим ученым – экспертным группам в различных областях. Это похоже на логическую задачку: заходи в пещеру, там сидят три Пифии. Задай им свой вопрос и узнай ответ, если одна всегда лжет, вторая говорит правду, а третья – фифти-фифти. Сумеешь – выйдешь обратно, не сумеешь – тебя съедят. Кстати, именно такой способ (только с обедом в ресторане) широко распространен среди западных грантодателей в работе с «грантоедами», и он успешно работает: Ньютон с Лейбницем решают, дать ли грант Паскалю, Паскаль с Ньютоном осчастливят Лейбница, и т. д. При всей курьезности это действительно работает, возможно, даже лучше, чем библиометрия – оценка ученых по результатам подсчета ссылок на их труды, который ведется уже много лет, знаменитый индекс цитирования.
У этого последнего есть, кстати сказать, большой недостаток: вполне доброкачественные научные работы бывают настолько странными, что серьезные журналы, опасаясь за свою репутацию, могут отказаться их печатать. Так было, например, с теорией глобального потепления. Ее авторам – Джеймсу Лавлоку и Энн Маргулис – впервые удалось опубликовать свою пионерскую работу в журнале научной фантастики, издававшемся знаменитым астрономом Карлом Саганом.
Ученым можешь ты не быть
Хотя наука и занимается познанием объективных закономерностей окружающего мира, и сами эти закономерности полностью открыты для познания, объективные суждения о ней самой и ее людях в режиме реального времени крайне затруднены. В кругу людей, с которыми я общался в ранней молодости, ходила шутка о том, как надо заниматься наукой. Вперед науку тянуть очень трудно, объясняли тем, кто этой шутки не знал. Поэтому и не стоит. Назад – родная партия не позволяет. Компромиссное решение – толкать ее в сторону.
Ученым можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан. Когда танки лауреатов уходят вперед, они оставляют после себя богатое поле для зачистки кандидатской пехотой. А тут уж, кто добросовестно долбит твердый грунт, а кто лишь имитирует процесс, отирая платочком якобы вспотевший лоб.
Маленькие хитрости
Вот тут самое время сказать несколько слов о деньгах. Жульничество есть везде. В том числе и в науке. В годы студенчества некоторым из нас доводилось побыть «золотыми рыбками». «Золотая рыбка» числилась соисполнителем хоздоговорной темы (чаще всего на полставки), получала зарплату и расписывалась в ведомости. Себе она оставляла 10-20 рублей, а основную сумму передавала человеку, который действительно «соисполнял», не имея на это формального права. К этой системе я испытываю смешанные чувства, как и ко всякому способу обхода глупых ограничений.
Более серьезный пример связан и с более серьезными деньгами. Узнал я когда-то, что в отделе, в котором я работал, по договору вместо одного ускорителя (малогабаритного) ухитрились сделать два. Изначально завысили сметную стоимость, на чем-то сэкономили и т. д. – так и ухитрились. Один сдали заказчику, второй – спрятали. Прошло немного времени, и появилась еще одна тема под тот же (уже готовый!) ускоритель. Появились деньги, на которые начали делать третий ускоритель – для внутренних потребностей. Начальник отдела на мой ироничный комментарий ответил: «Вы, Валера, жизни не знаете. Ну, возьму я деньги под новую разработку. А вдруг ничего не получится?? Как мы выглядеть тогда будем? И кто нам после этого денег даст?..»
«Маленькие хитрости» – они всегда были и всегда будут, и они влияют на эффективность: для инвесторов они ее уменьшают. Но в двух представленных выше примерах они не обращают ее в ноль. В случае же, который я называю «имитаторством», когда единственным результатом научной работы является отчет, который можно написать всегда и который практически никогда и никто не читает, эффективность вложенных средств в точности обращается в ноль. А наказуемо «имитаторство» куда меньше, чем другие разновидности хитрованства – оно просто никак не наказуемо. А ведь такие случаи, когда тема берется «под отчет», а не «под железо», то есть с заведомым намерением ничего реального по ней не делать, часто сопровождаются и другими формами деловой нечистоплотности, например, – a la Маяковский, – «уловление любимой в романтические сети с повышеньем подчиненной по тарифной сетке». Или приемом на работу «мертвых душ» из числа близких родственников, которые даже на работу не ходят, и умеют только зарплату получать, и тогда научное учреждение даже с самой славной историей местами начинает походить на Старгородский приют для престарелых. Я не хочу называть адресов, но точно знаю, что такое бывает. Насколько широко распространено имитаторство? Не знаю, статистики не существует.
Мегавложения в нанорезультаты
Наверное многие, в ком еще квартирует совесть, согласятся с тем, что имитаторство – пожалуй, одна из самых зловредных, утонченных и скрытных, форм паразитирования, против которой бессильна любая «объективная» диагностика. С ней может отчасти мириться богатое общество – ну, что тут поделаешь: такова жизнь, таковы люди. В СССР огромные деньги, и не только в науке, уходили в песок имитаторства. И много было таких точек, в которых на мегавложения получались нанорезультаты. Есть они наверняка и сейчас.
Бедному обществу, особенно находящемуся в кризисном состоянии, такой примиренческий подход не по карману. Оно просто вынуждено искать пути минимизации всех непродуктивных расходов. Непродуктивные расходы – бесцветный технический термин, за которым стоит очень разнообразное – не только экономическое, но и социальное, преимущественно негативное, – содержание. В том числе и то, о котором идет речь. Один из путей – не давать денег непродуктивным людям. Но как их отличать друг от друга – продуктивных от непродуктивных?
Есть такое очень общее понятие – репутация. Возвращает ли человек взятые на время книги, аккуратно ли платит долги, имеет ли привычку опаздывать, умеет ли хранить чужие секреты и т. д. Кредитная история – неотъемлемая часть его репутации. Частный случай – научная репутация. Она включает в себя и научную продуктивность. Только, боюсь, это, по преимуществу, не та продуктивность, которая характеризует отдачу на вложенный в человека рубль. Но и «та» тоже в нее входит. Репутация формируется в публичном поле. Живешь ты, а рядом с тобой живет твоя репутация. И с появлением новых элементов публичности, новых информационных каналов общего назначения возникают и новые механизмы ее формирования.
Узнай «сокровенное»
Не так давно Академия наук запустила свой новый Интернет-проект – сайт www.innovations.nas.gov.ua. Он называется «Научно-технические (инновационные) проекты НАН Украины». На нем размещена информация о выполненных в институтах Академии работах, начиная с 2004 года, удовлетворяющих трем условиям: 1) они являются инновационными; 2) они были профинансированы; 3) финансирование осуществлялось на конкурсных условиях. Информация структурирована несколькими способами: по институтам-исполнителям, по руководителям проектов, и т. д.
Очень важен заявленный инновационный характер представленных на сайте работ. Инновации характеризуются четкими критериями, которые определены самой НАН Украины. Они предельно просты. Требуется только, чтобы проект заканчивался внедрением завершенной конкурентоспособной разработки (рыночная продукция, действующая установка, производственная линия, освоение серийного производства и т.д.). Преимущество в конкурсном отборе отдавалось проектам, выпуск продукции которых осваивался в первую очередь на собственных академических производственных мощностях. Так, что судить об наличии или вероятном отсутствии практических результатов может не только специалист, но и едва ли не «пересичный» гражданин. Попробуйте раскрыть наугад научный журнал и что-нибудь внятное сказать о научной ценности открывшейся статьи – вряд ли. Но если в конце ее в списке цитированной литературы присутствует ссылка на принадлежащий автору свежий патент, можно почти со 100% уверенностью сделать вывод, что речь идет о серьезной инновации. И не беда, что вы не видите самого патента – патентный поиск и сложен, и не бесплатен – достаточно того, что вы знаете о его существовании.
Сегодня авторы научно-технических разработок чаще всего полностью отдают себе отчет в их коммерческой ценности – чему она равна в денежном исчислении – и, если она не нулевая, стремятся свою разработку не только запатентовать, но и всеми доступными средствами «пропиарить» – и ее и себя, любимых. А если не стремятся – то кто ж им доктор?
Что в этом деле главное? Имя автора, 2-3 ключевых слова, характеризующие сферу поиска, и слово «патент». Вводите их в строку поиска и через секунду получаете на мониторе список ссылок на источники. Это быстро, практически – мгновенно. Проходите по ссылкам и составляете себе общее представление (поверхностное, конечно, но зато какое быстрое!) о разработке – степени ее инновационности, содержании, назначении, научно-техническом уровне, и т. д.
Лабораторная работа
Вводим в адресную строку браузера приведенный выше адрес и заходим на сайт. Несколько секунд созерцаем не внушающий особого почтения к своей художественной ценности дизайн главной страницы. На главной странице – карта Украины. Рядом с названием родного Харькова написано 9/21. Это значит, что в Харькове 9 научными учреждениями исполнен 21 проект, удовлетворяющий перечисленным выше условиям. В левой колонке выбираем опцию «За установами-виконавцями». В открывшемся окне справа – перечень проектов, рассортированный по учреждениям-исполнителям. Вам все равно, но мне почему-то хочется чего-нибудь родного и близкого. Для меня это ННЦ «ХФТИ». В период с 2004 по 2008 год в ННЦ ХФТИ выполнено 7 инновационных проектов НАН Украины.
В «старые добрые» времена мы бы сказали: маловато. Теперь надо говорить: чем богаты, тем и рады. Да и то сказать, кому этой наукой заниматься, если средний возраст научных работников института – предсмертный. Если иного из них жена доводит от дома до проходной, бросает на мужа прощальный со слезой взгляд, и вот, прославленный еще сорок лет назад корифей делает вдох поглубже, произносит про себя «раз, два – взяли!», и мелкими шажками семенит за турникет. Это зрелище не смешное, от него плакать хочется. Но к делу эта лирика, разумеется, не относится.
Выберем проект «Разработка технологии получения магниетермического циркония для атомной энергетики». Переходим на его страницу. Информация об исполнителях и соисполнителях, о руководителе проекта вплоть до адреса электронной почты и телефона. Результаты исполнения проекта характеризуются как «технологический прорыв в индустрии» – круто. Прорыв – это круто.
Если раньше вы в цирконии ничего не понимали, мы вам советуем сделать в любом поисковике запрос «цирконий» и посмотреть ссылки общего характера: энциклопедии, справочники, научно-популярные материалы. За несколько минут вы узнаете, что цирконий – незаменимый материал для активной зоны атомного реактора, поскольку он слабо влияет на длину пробега нейтронов, что его неизменным естественным спутником является другой металл – гафний, в противоположность от циркония сильно сокращающий пробег нейтронов и потому гасящий цепную реакцию деления. Узнаете, что по этой причине цирконий от гафния нужно очень хорошо очищать, а сделать это трудно, поскольку химически они очень похожи. Узнаете, что циркониевая пыль взрывоопасна, узнаете состав и географию циркониевых руд, узнаете что Украина имеет приличные месторождения этого важного металла и что в Днепропетровской области есть находящееся в сложном экономическом положении предприятие «Цирконий». После этого в важности разработки вы перестаете сомневаться.
Однако, затратив еще немного времени, вы узнаете, что магниетермический метод получения губчатого циркония изобретен немецким химиком В. Кроллем. В 1945 г. в США начато промышленное производство циркониевой губки по его методу, который был основным до 80-х гг. прошлого столетия. По этой технологии работала большая часть заводов по производству губчатого циркония не только в США, но также во Франции и Японии. К началу 90-х гг. основные заводы по производству циркониевой губки из-за трудоемкости этого метода и перешли на другую технологию. Процесс хлорирования смеси циркона и углерода при производстве губчатого циркония стали проводить в реакторах с псевдоожиженным слоем. А Российская Федерация вообще пошла своим путем, создав, как США, Канада, Франция и Япония, завершенный цикл изготовления циркониевых изделий на основе электролизного метода получения циркониевого порошка. Потому на первый взгляд, кажется, что в старом магниетермическом методе вряд ли возможны какие-то существенные, прорывные, инновации. С другой стороны, метод В. Кролля сложен – 23 этапа в 17 аппаратах, поэтому вполне мыслимы инновации, затрагивающие отдельные этапы. Не исключено, что была предпринята попытка модернизировать технологию производства циркониевой губки ядерной чистоты по методу с использованием псевдоожиженного слоя. Почему бы и нет? Посмотрим, посмотрим…
В строку поиска вводим ФИО руководителя и слово «патент». Да, в паре документов они встречаются рядом, но не в связи с магниетермией циркония. Патенты относятся к методу кальцийтермического получения порошка циркония, который, как известно специалистам, оказался тупиковым путем в развитии технологии производства циркония. Вот так.
Конечно, причин утверждать, что в этой разработке никакого «прорыва» нет, явно недостаточно, но обратное утверждение о «технологическом прорыве в индустрии» еще менее обосновано. Сто лет назад, в царской еще России, судья мог бы вынести вердикт: «Дело за недостаточностью улик прекратить, оставив, однако, в сильном подозрении». Так же поступим и мы. Ни к чему большему сверх общего впечатления мы и не стремились, да большего и не могли получить.
Теперь младшие (да и старшие) научные сотрудники, которым попадется на глаза эта статья, полезут в Интернет посмотреть, как выглядят там их коллеги, начальники, да и они сами. Начнутся разговоры, формирующие репутации, а это как раз то, к чему стремился автор, когда писал эту статью.
Комментариев нет:
Отправить комментарий