Сегодня исполняется 110 лет с тех пор, как в далеком белорусском Черикове в семье земского врача родился Наум Ильич Ахиезер, волею бурного времени заброшенный к нам в Харьков и ставший важной знаковой фигурой для интеллектуального облика столицы Слобожанщины.
Выдающийся математик современности, член-корреспондент АН УССР с 1934 года, профессор, заведующий кафедрой математической физики ХГУ, он был среди тех, кто представлял лицо харьковской интеллигенции и одновременно был одним из ее воспитателей.
Не так давно я испытал потрясение, когда узнал, что официальными оппонентами на докторской защите у Наума Ильича были… Жак Адамар (1865-1963) и Эмиль Пикар (1856-1941). Посмотрите на даты начала и конца их жизни. Вдумайтесь в них! Еще от шагов Наума Ильича, пожимавшего руку Адамара, не остыли камни на ул. Фрунзе, где он жил...
Я слушал его лекции и не имел понятия о том, что он видел живьем соавтора формулы Коши — Адамара. Уже для меня Адамар был так же легендарен, как и Пифагор. Что это все значит? А значит это, что вся история математики, а с ней – всего современного научно-технического прогресса, – спрессована в чрезвычайно узком временном интервале. И все это грандиозное – рядом, только что, буквально вчера…
Поражающая воображение эпоха, в которой Наум Ильич был как открывателем и творцом математических истин, так и рядовым покупателем гречневой крупы (о крупе еще скажем).
Лет 20 тому назад кто-то стянул у меня «Вариационное исчисление в целом» Зейферта и Трельфалля. Книгу, мне совершенно не нужную, но купленную в свое время в знаменитом книжном магазине «на Свердлова» только потому, что на ней случайно оказался автограф Наума Ильича. Еще на ней был оттиск печати библиотеки Математического института, в котором Наум Ильич проработал много лет. Эта книга до сих пор остается моей горькой потерей.
Если вы читали «непьесу» Марины Цветаевой «Конец Казановы», то, конечно, должны помнить сцену, в которой Казанова выговаривает Франческе за срезанную с его туфли стразовую пряжку, копеечную стекляшку, на которую соблазнилась вульгарная наивная девчонка. «Но вы ее носили?» – спрашивает Франческа. «Да, носил». И в этом все дело.
Обаяние Наума Ильича покоряло любого, кто попадал в его сферу, внушая чувства, близкие к влюбленности, ну а математика и все с ней связанное вплетались в этот сложный оборот эмоций, приобретая особый вкус и цену, как та стразовая пряжка для Франчески. Или наоборот? Да, и наоборот тоже. Потому что был он немыслим без математики и вне математики. Он не мог бы стать в жизни, скажем, путевым обходчиком или генералиссимусом – только математиком.
Он был культовой фигурой в математическом сообществе, скорее всего, прекрасно об этом знал, но относился к этому отстраненно, как будто это не он сам, а кто-то другой. Однажды я с некоторым удивлением и недоумением наблюдал, как Наум Ильич загружает в свой портфель с серебряной монограммой брикеты гречневой каши по 9 копеек из киоска на углу Пушкинского въезда и ул. Пушкинской. Буквально через полчаса я рассказал об этом Лие Яковлевне, преподавательнице математики из ХПИ. Реакция была такая:
– Наум Ильич? Гречневые концентраты?! Наверное, его жена в отъезде. А он, как истинный интеллигент, не может сказать своей аспирантке «сварите мне, милочка, обед», хотя любая мехматовская аспирантка была бы счастлива сварить ему обед и вспоминать об этом всю оставшуюся жизнь. Вот он и обходится собственными силами…
Впрочем, нужно сказать, что и математика его привлекала не всякая. Почему прервалась его академическая карьера в Москве? Почему он не стал действительным членом АН СССР? Скорее всего, дело было в том, что он, как рассказывал его брат А. И. Ахиезер, категорически отказался от предложения высоко ценившего его И. В. Курчатова возглавить все математические расчеты по атомной бомбе. Груз, ложившийся при этом на совесть, уравновешивался очень существенными материальными благами, но таким был его нравственный выбор, о котором когда-то было принято говорить как о выборе перед Богом. А выбор перед Богом, как ни старайся от него отвертеться, с одной стороны, неотвратим, а с другой – превыше всего. И по тем очень непростым и просто страшным временам нужно было быть очень цельным человеком, чтобы голос начальства не заглушал в тебе голос совести. Потому что она – и есть Бог.
Потом, уже в 60-х годах, он получил предложение баллотироваться в действительные члены АН СССР, но отказался от этой чести, рекомендовав вместо себя талантливого математика с блестящей перспективой – С. М. Никольского, который по сей день живет и здравствует, перешагнув через возраст в 105 лет. И это тоже был его нравственный выбор.
Недавно я прочел толкование слова «джентльмен», данное Бернардом Шоу. Джентльмен, – говорил он, – это тот, кто кладет в общий котел больше, чем берет оттуда. Когда я прочел это, то первым, кого вспомнил – и немедленно – был Наум Ильич.
Я не знаю, какое место отводил в своей жизни сам Наум Ильич факту, в связи с которым его помнят очень многие харьковчане, – по его инициативе в городе была создана знаменитая физико-математическая школа №27. Может быть, и небольшое. Теперь этот лицей стал одним из центров подготовки, я бы сказал, мировой научно-технической элиты: его выпускники работают на всех континентах, включая, наверное, и Антарктиду.
Многие по этому поводу говорят: «Ну да, ему надо было где-то собственных детей учить, вот он для них эту школу и сделал». Вполне допускаю, что в этом мнении некая доля правды присутствует. Отчего бы и нет. Но… Он ведь мог организовать своим детям прекрасную школу прямо на дому – любой репетитор, среди которых в то время было немало прекрасных преподавателей, был бы счастлив заниматься с ними у них дома. И это был бы вопрос всего лишь небольших денег, а не больших организационных усилий, хлопот, забот и многолетних тревог. Однако же, осознав, что проблема элитного школьного физико-математического образования – проблема не только его семьи, он не пошел по пути наименьшего сопротивления, а стал решать ее полномасштабно. Вот это и есть джентльменский подход к жизни – отдать много, а взять чуть-чуть. Много ли есть среди нас людей, применяющих такие стратегии в своей жизни?
Сегодня есть Фонд им. Н. И. Ахиезера, поддерживающий материально молодые математические дарования Харькова. Его донором является американский (в прошлом – советский) математик Михаил Брин (отец куда более знаменитого Сергея Брина), которого Наум Ильич в свое время сильно поддержал в конфликте с проректором МГУ. Несколько дней тому назад состоялось очередное заседание Фонда, на котором шести молодым математикам были присуждены годовые стипендии им. Наума Ильича Ахиезера. Так что учил молодых людей Наум Ильич не только математике, но и джентльменскому отношению к жизни и к людям. И этот его свет «и во тьме светит, и тьма не объяла его».
Валерий Тырнов, газета "Время" от 4 марта, http://timeua.info/040311/36156.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий