Якову Шифрину - 90 лет

23 апреля исполняется 90 лет одному из самых замечательных людей, с кем только сталкивала автора жизнь, – Якову Соломоновичу Шифрину.

Четыре жизни Якова Шифрина 
Валерий Тырнов

Написать статью к 90-летнему юбилею Якова Соломоновича Шифрина я решился очень легко, сразу, как только узнал, что к этой дате готовится юбилейный сборник. Хотя личное наше знакомство состоялось с большим опозданием (лет 5 тому назад), имя его было у меня на слуху, можно сказать, всю жизнь.

Заслуженный деятель науки и техники Украины, доктор технических наук, профессор, Лауреат премии им. А. С. Попова, действительный член американского IEEE, соросовский профессор, академик и член президиума АН прикладной радиоэлектроники – один только этот неполный список титулов и званий говорит о том, что в его лице мы имеем дело с человеческим и научным явлением очень неординарного масштаба.

Но, говоря о его научных занятиях, я хотел бы не упустить из виду и нечто совсем другое, может быть, для оценки личности даже более важное, чем все заслуги и достижения. К своему 85-летию он написал и издал за свой счет книгу для друзей и родственников. Не для тех, с кем рядом прожита жизнь – тех уже нет – для тех, кто помоложе, кто жив и будет жить, когда его уже не станет. Книга называется очень незатейливо: «Как мы жили». Не «Как Я жил», а «Как МЫ жили». Это очень важный нюанс. Для человека его генерации первый вариант – абсолютно невозможен. И дело вовсе не в скромности навынос. Никакой демонстративной скромности у проф. Я. С. Шифрина нет, он хорошо знает свою немалую цену, и, в общем-то, от нее не отказывается. Дело в том этическом кодексе, которому подчинено личное поведение таких, становящихся все большей редкостью, людей. Главная его аксиома: если ты видишь, что можешь помочь – помоги. Если можешь сделать – сделай. Не жди, пока тебя позовут. Иди сам.

В его жизни бoльшая часть времени и усилий потрачены на помощь людям, вероятно, даже в ущерб себе, причем не только в науке, но и в чисто житейских делах. Он подготовил чуть ли не 50 кандидатов и 20 докторов наук, без малого тридцать лет руководил кафедрами в Военно-инженерной радиотехнической академии (ВИРТА) и Харьковском национальном университете радиоэлектроники (ХНУРЭ), оказывал разностороннюю помощь вузам, НИИ и другим организациям в различных городах СССР. Не случайно он избран почетным профессором четырех вузов России и Украины. Им были созданы Украинская Национальная ассоциация антенн (1993 г.) и два отделения Американского общества радиоинженеров (1995 и 2000 гг.), которыми он же и руководил. Эти организации сыграли огромную роль в консолидации усилий антеннщиков Украины и интеграции украинской науки в мировую. Он организовал и был руководителем более чем десятка международных научных конференций, проведенных в Украине за последние 15 лет. Много усилий потрачено им и на общественно-политическую деятельность. Обо всем этом он подробно рассказывает в своей книге…

Двум словам в русском языке сильно не повезло. Это слова «коллективизм» и «индивидуализм». Они имеют совершенно разный смысл в словаре теоретиков идеологий и в народном словаре. И, когда «теоретики» ругают коллективизм, они, в сущности, дезориентируют людей в их понимании добра и зла. Двойственность смысла этих двух слов играет над русскоязычной частью человечества злую шутку. Коллективизм Шифрина прекрасен. А помимо эстетической стороны, я всерьез думаю, что без коллективизма этого сорта не бывает и больших успехов. Ни у личности, ни у общества. Потому что, если каждый из группы людей в силу своей внутренней потребности стремится поддержать всех остальных, эффективность их совместного труда может быть чрезвычайно высокой. В противном же случае она близка к нулю или даже отрицательна.

Наукой Яков Соломонович начал заниматься всерьез поздно, лет с 40. Значит, на роду ему было написано стать ученым. В этом возрасте нынешние офицеры уже подумывают об отставке – отставной возраст подполковника – 42 года.

Обычно к этому возрасту ученый уже проходит пик научной активности, уже сделаны основные открытия, уже пришло признание, и молодые аспиранты смотрят на него, как на Мафусаила. Однако у Шифрина жизнь сложилась иначе. Кто-то другой, скорее всего, нашел бы способ уклониться от исполнения гражданского (да и просто мужского) долга и спрятаться в тихом кабинете от житейских бурь и невзгод. Но только не он. И летом 41 года, вместо того, чтобы начать заниматься теоретической физикой, Яков Соломонович ушел в народное ополчение Ленинграда и задержался в армии на 40 лет. 

Война внесла в жизнь много перипетий. Лишь лет через 10 после ее окончания (в должности командира радиолокационной батареи) с переездом в Харьков и началом службы в Артиллерийской радиотехнической академии (АРТА) жизнь его приобрела устойчивые формы. В стенах этого военного учебного заведения после назначения начальником кафедры антенн и распространения радиоволн Я. С. Шифрин сумел внести крупный вклад в создание и развитие ряда важных новых направлений в прикладной электродинамике. Десяток первоклассных монографий, включая широко используемый многие годы в ряде вузов СНГ учебник, сотни опубликованных научных работ, десятки учеников, ученики учеников. Что же это за проблематика?

В жизни своей он работал в четырех научных направлениях, и в каждое из них внес вклад, более чем достаточный для мирового признания, вклад, которого хватило бы на целую жизнь.

Во-первых, это дальнее тропосферное распространение (ДТР) ультракоротких радиоволн. Долгое время считалось, что эти радиоволны распространяются только в пределах прямой видимости, а за горизонт попадают лишь благодаря дифракционным эффектам, в свое время рассчитанным акад. В.А.Фоком. Однако в начале 50-х годов было экспериментально установлено, что значение интенсивности поля радиоволн за горизонтом, значительно, в сотни тысяч раз, превосходит интенсивность, рассчитанную по формулам Фока. Дело в том, что в тропосфере имеются многочисленные неоднородности, на которых рассеиваются радиоволны. Это рассеянное поле и уходит далеко за горизонт. Здесь много красивых эффектов, имеющих важное значение для радиотехники. Радиолокацию здесь, правда, реализовать практически невозможно, потому что волна должна пройти туда и обратно, и затухание поля при этом оказывается слишком большим. А вот односторонние линии связи или радиоразведку реализовать можно. Работы по изучению ДТР выполнялись тогда в СССР по правительственным постановлениям, т.е. имели особый приоритет и финансирование. Обычно такую тему брали на 2-3 года, и, сняв с нее «сливки», искали что-то новое. Были такие научные “эскадроны”. Кафедра Шифрина, в силу большой (и, к сожалению, все реже встречающейся даже среди ученых) обстоятельности своего шефа, занималась ею экспериментально около 10 лет (антенны его кафедры на крыше Академии знал весь город). Благодаря этому удалось впервые в мире выявить многие важные закономерности и особенности явления ДТР. Эти результаты были изложены в двух монографиях. Первая из них (изд. АРТА,1964 г.), к сожалению, широкой известности не получила из-за того, что имела гриф ДСП (Для служебного пользования). Но это была первая в мире монография по ДТР. Вторая монография (изд. «Советское радио»,1965 г), написанная совместно с москвичами, хорошо известна всем специалистам в области распространения радиоволн.

Параллельно с работами по ДТР, примерно с 1959 года, Яков Соломонович начал заниматься основным делом своей жизни – разработкой статистической теории антенн (СТА). СТА – это теория больших и сложных антенн, которые к тому времени уже стали широко внедряться, в частности, в войсках ПВО страны и в радиоастрономии. И, когда их стали строить и эксплуатировать, то оказалось, что они далеко не в полной мере оправдывают возлагавшиеся на них надежды. В чем дело? А дело в том, что в таких системах всегда имеют место случайности в распределении источников (токов или полей). Добрая доля этих случайностей возникает внутри самой антенны: неточности изготовления отдельных элементов антенны, их нестабильность, выход из строя некоторых из них и т.д. Не менее важную роль играют также и внешние случайности: атмосферные неоднородности искажают фронт падающей на антенну волны, он становится не плоским, как нам хотелось бы, а сильно изрезанным. Вместо синфазных сигналов от отдельных элементов антенны идут сигналы со случайными фазами. Параметры антенны от этого существенно ухудшаются. Иногда, при сильных случайностях, диаграмма направленности антенны вообще «разваливается». А это ведь антенны стоимостью порою в сотни миллионов долларов. Такая антенна для загоризонтной радиолокации, в частности, была построена под Николаевом. И имела, если только мне не изменяет память, размеры 500 м по ширине и более 100 м по высоте. Она должна была «замечать» запуски ракет на расстояниях 10-12 тыс. км. Пробные пуски делали во Владивостоке. Иногда их «ловили», но по большей части это не удавалось. И во многом потому, что антенна была спроектирована для идеальных условий падения на нее плоской волны и плохо работала в реальной ситуации, когда падающая на нее волна существенно искажена. Сходные проблемы испытывали и, американские радиолокаторщики. Поэтому, когда проф. Шифрин в 1970 г. издал свою фундаментальную, теперь уже ставшую широко известной во всем мире, монографию по статистической теории антенн, в США ее мгновенно перевели на английский язык.

И все же неясно, почему при всей широте признания достижений Я.С. в научных кругах его заслуги не были своевременно должным образом оценены официально. Так, звание Заслуженного деятеля науки и техники Украины он получил на 15-20 лет позже многих своих учеников, не говоря уже о правительственных наградах или выборе в Академию наук СССР или Украины. Почему? Самый простой, сам собой напрашивающийся, ответ – потому что еврей. Честно скажем – да, и поэтому тоже. Даже в 80-е годы, при увольнении из армии всемирно известный ученый, профессор Шифрин испытал значительные трудности при устройстве на работу. Но не только поэтому. Есть и более основательные причины, мешавшие не только евреям.

В одном умном анекдоте некий старик захотел от Золотой рыбки, чтобы она сделала его Героем Советского Союза. Тут же грянул гром, и старик увидел себя в окопе: в руках у него две гранаты, а на него ползут три танка. То есть, в нравственном плане высокая оценка деятельности того или иного человека – неважно, материальная или моральная, - должна быть побочным результатом его истинной работы, наградой за реальные подвиги, труды и свершения, а не быть реализованной самоцелью, достижением предмета его вожделений

Харьков же не был тем местом, где эти награды “раздавались”. Таким местом была Москва (а в Украине теперь – Киев), но для столицы мало было потрудиться, надо было еще и “быть на виду” – таковы уж были давно установившиеся законы, традиции в СССР( а теперь и в Украине) Кстати, коллега Я. Шифрина капитан Н. Моисеев, возглавлявший после войны учебный отдел в ХВАИВУ в пяти минутах ходьбы от артиллерийской академии, при первой же возможности перевелся в Москву и никаких проблем с академической карьерой не имел. Впоследствии он руководил разработкой теории “ядерной зимы”, принесшей ему мировую известность. Не хочу сказать в его адрес ни одного худого слова: академик Никита Моисеев был очень талантливым и порядочным человеком, но фактор столицы остается весьма существенным. Да тут уж ничего не поделаешь. Вообще, тема “научной провинции” – практически не поднятая целина для историка отечественной науки. Да и для просто историка.

Достигнув предельного для армии возраста (60 лет) и уволившись из армии в звании полковника в 1980 году, Я. С. Шифрин пришел в ХНУРЭ, называвшийся тогда ХИРЭ – Харьковский институт радиоэлектроники. Кафедры антенн и распространения радиоволн в то время в ХИРЭ не было. Цикл электродинамических дисциплин преподавался почему-то на кафедре радиоизмерений. Преподаватели кафедры тянули учебную нагрузку, но научная жизнь еле-еле теплилась. Почти все кафедральные антеннщики, пройдя аспирантуру, так и не защитили диссертации. Да и на радиофакультете в целом положение оставляло желать лучшего. За несколько лет Я. С. сумел разгрести кафедральные и факультетские завалы. Кандидатские диссертации защитили один за другим шесть человек. Сдвинулись с мертвой точки и защиты докторских на факультете. Но не менее важным было инициировать на кафедре настоящую серьезную науку. Поэтому помимо «своей» науки по СТА, Яков Соломонович приложил много усилий к тому, чтобы поддержать и резко поднять имевшиеся научные заделы. Он сформулировал и возглавил новое научное направление – антенны с нелинейными элементами (АНЭ). Эти антенны могут очень многое, в зависимости от типа нелинейности, присутствующей в них, потому что на своем выходе они порождают поле не только той частоты, которая на них упала, но и поля кратных частот. Интерес к АНЭ возник лет 40 тому назад, когда в радиотехнике появились новые задачи, без нелинейных антенн просто не решаемые. Такие антенны могут быть выпрямителями – преобразовывать энергию СВЧ-волн в энергию постоянного тока (так называемые ректенны, о них речь пойдет ниже). Могут быть умножителями частоты: принимая поле некоторой частоты, преобразовывать его в токи или поле кратной частоты. Они могут быть также смесителями полей, принимая некоторую сумму полей ряда частот и выдавая на выходе поля комбинационных частот, т.е. частот, равных суммам и разностям частот падающих на них волн. Есть очень интересная область радиотехники, называемая нелинейной радиолокацией. Дело в том, что обнаружению низколетящего самолета сильно мешает сигнал, отраженный от Земли, а если самолет сделан по стеллсовской технологии, то его на этом фоне обнаружить очень трудно. Но на самолете этом всегда есть антенны, а они обязательно имеют какие-то непредусмотренные нелинейности, которые создают, кроме поля основной частоты, еще и поле удвоенной частоты. И вот, обнаружению цели на этой частоте Земля уже не мешает, потому что в падающей, а значит, и в отраженной от Земли волне ее нет…

Есть у нелинейности антенны и неприятная сторона. Дело в том, что в реальных антеннах зачастую есть какие-то паразитные нелинейности и поэтому в излучении антенны присутствуют излучения нежелательных кратных частот, ухудшающие общую электромагнитную обстановку. Поэтому возникают задачи определения и минимизации паразитных излучений, тоже связанные с теорией АНЭ.

В сущности, под руководством проф. Шифрина и при его участии на кафедре была построена достаточно общая теория антенн с нелинейными элементами. Полученные результаты опубликованы в большом количестве статей, ряде депонированных монографий и в вышедшем в 1997 г. антенном справочнике
(изд. ИПРЖР,1997 г., гл.10).

Четвертое направление научной деятельности проф. Шифрина – это ФАРы – фазированные антенные решетки. ФАРы состоят из большого числа независимых элементов, амплитудой и фазой токов в которых можно управлять, формируя таким образом желаемую диаграмму направленности в очень широком диапазоне возможностей. Эту диаграмму (луч) можно быстро «качать» электрическими методами, «железо» при этом остается неподвижным. ФАРы – это очень сложные и дорогие системы. Поэтому при включении их надо обязательно определить их исходное реальное состояние – как говорят, провести их диагностику. Я. С. и его сотрудниками предложены два новых весьма перспективных метода диагностики ФАР, разработан оригинальный метод компенсации отказов части каналов ФАР и решен ряд других важных задач, примыкающих к проблеме диагностики ФАР.

Сам Яков Соломонович свое участие в работах по ФАРам не ставит на один уровень с работами по ДТР, СТА и АНЭ. «Да, - говорит он, имея в виду и своих учеников, - мы там многое сделали. Но все же не могу назвать наш вклад фунда- ментальным».

По собственной оценке Якова Соломоновича, самый большой и важный вклад его в науку – это создание и развитие статистической теории антенн. Именно за работы по СТА он был удостоен премии им. А. С. Попова АН СССР и избран действительным членом американского общества радиоинженеров. В обоих случаях с практически одинаковой формулировкой: «За работы в области СТА, внесшие фундаментальный вклад в теорию и технику антенн».

Но я – журналист, в значительной мере читательский, так сказать, угодник, а с этой точки зрения особый интерес для меня представляла проблема, к которой Шифрин имел непосредственное отношение. Это проблема БПЭ – беспроводной передачи энергии. Вот о ней и скажем немного подробней.

Первым осознал важность проблемы БПЭ великий изобретатель Никола Тесла, серб по происхождению. Он же и попытался первым ее решить с помощью изобретенного им резонансного трансформатора, известного сегодня как трансформатор Тесла. Для этого он строил огромные резонансные трансформаторы, помещая их в фантастические многодесятметровые башни с медными куполами, с которых соскакивали искусственные молнии. Ему удавалось поддерживать полноценное горение 200 ламп накаливания без проводов на расстоянии 42 км. Кпд его беспроводной линии передачи составлял всего 4%, но для начала неплохо было и это. Гораздо хуже было то, что по-настоящему адекватных технических средств для решения этой задачи во времена Тесла еще не существовало и созданы они тогда быть не могли.

Потом этой проблемой занимались разные люди. Заслуживают упоминания две фигуры. Во-первых, это конструктор ракетных двигателей академик Глушко, который пытался «приспособить» энергию Солнца для питания ракетоплана. Во-вторых, это профессор Киевского университета С.И. Тетельбаум, добившийся ощутимых результатов по беспроводной передаче энергии в разных диапазонах длин волн с хорошим кпд 40-60%. Это был 1945 год. Но ни работы Глушко, ни работы Тетельбаума продолжения не получили. Поэтому пионером практической разработки БПЭ СВЧ-лучом считается американец Вильям Браун. В 1964 году он продемонстрировал вертолет, висящий на высоте 10 км и питающийся с Земли СВЧ-лучом. Это был первый крупный эксперимент такого рода. Браун многое сделал в области БПЭ. Он рассматривал два аспекта этой проблемы. Первый – это передача энергии Солнца сверху вниз, и второй – передача преобразованной энергии снизу вверх. Он расчленил всю проблему на три части. Первая часть – это передающее устройство, создающее СВЧ-луч, вторая – это собственно СВЧ-луч, участок прохождения его, и третья – оконечная часть, т.е. устройство преобразования энергии принятого СВЧ-луча в энергию постоянного тока. Вот тут-то и выступают ректенны, предложенные тем же Брауном. Он оценил ориентировочно кпд всех трех частей системы.

А в 1968 году его друг Петер Глезер предложил первый проект солнечной космической электростанции, проработанный им во всех деталях. Согласно его проекту солнечная полупроводниковая батарея размером в 50 кв. км., расположенная на геостационарной орбите, вырабатывает электроэнергию и питает огромную фазированную антенную решетку диаметром порядка 1 км на частоте 2,45 ГГц. Созданный решеткой СВЧ-луч падает вниз на Землю и принимается ректенной с диаметром около 7 км, состоящей из нескольких миллиардов ректенн малых размеров, которые выпрямляют возбуждающиеся в них токи и отдают их в систему сбора энергии постоянного тока. Последняя питает двигатели постоянного тока. Эта система должна была вырабатывать мощность в 5 ГВт – примерно столько же, как и Красноярская ГЭС. Уже в то время не существовало никаких технических препятствий для реализации этого проекта. Поэтому вокруг него сразу возник бум, в первую очередь, конечно, у американцев. Были тщательно проработаны все детали, не только технические, но и вопросы экологии, влияние линии БПЭ на радиоастрономию, на связь, в общем – все-все-все. В начале 80-х годов американцы создали маленький макет системы и, убедившись, что реализация замысла Глезера обойдется более чем в 100 млрд. долларов, дело это надолго прикрыли. Но! Они-то прикрыли, но проектом и идеей БПЭ заинтересовались всерьез другие страны. Среди них Франция, Россия, Украина, и особенно – Япония.

«Ну, и мы тоже влезли в эти дела. – замечает Шифрин. – Почему мы решили, что этим надо заниматься? Во-первых, альтернативы столь чистой энергии, как солнечная, нет. Даже получение ядерной энергии сопряжено с возникновением разной гадости. Во-вторых, $100 млрд. – это не окончательная цена. Технологии не стоят на месте. Если в 60-е годы кпд полупроводниковых преобразователей составлял 8-12%, то сегодня он достиг 30-35%. Быстро развивается и радиоэлектроника, в частности, техника антенн. Все это приведет к качественному изменению стоимости проекта и сроков его реализации. А в-третьих, есть множество куда более скромных задач по линии БПЭ, приниматься за решение которых можно уже сегодня. Например, переброска энергии через болота или из энергоизбыточных районов в энергонедостаточные, обмен энергией между космическими объектами – там вообще маленькие расстояния. Все эти «мелкие» задачи не требуют 100 лет для своей реализации Они могут быть решены значительно быстрее. Надо заметить, что реализация упомянутых выше, да и других скромных проектов требует решения некоторых специфических задач. Так, в проекте Глезера положение передающей ФАР относительно наземной ректенны фиксировано. Космические же объекты сложным образом движутся друг относительно друга. Как это учесть? В силу трех отмеченных обстоятельств мы и стали активно заниматься проблемой БПЭ».

В 1994 году Шифриным с сотрудниками были представлены на антенную конференцию в Ницце (Франция) два солидных доклада. Один из них назывался «Антенны с нелинейными элементами». В нем излагались основы разработанной в ХНУРЭ общей теории таких антенн. Второй доклад был посвящен ректеннам, являющимся частным случаем АНЭ. Эти доклады были опубликованы в трудах конференции и получили высокую оценку специалистов. В частности, они попали в руки Глезеру. Глезер передал их Брауну (а это – фигура №1) и прислал Шифрину письмо с предложением сотрудничать. Я. С. ответил на это приглашением приехать с докладом в 1995 году на первую в СНГ антенную конференцию, организацией которой он в тот момент занимался, возрождая тем самым традиции прежних антенных конференций в СССР, организатором которых был глава советских антеннщиков чл-кор. АН СССР А. А. Пистолькорс. Глезер доклад прислал. А кроме того, он предложил Я.С. и его сотрудникам две вещи. Первая – написать большую обзорную статью о работах ХНУРЭ по БПЭ для издаваемого в США журнала по этой проблеме, а вторая – принять участие в написании международной книги по БПЭ. К сожалению, из-за пассивности сотрудников Я. С., странного недопонимания ими ценности предложений Глезера, они не были приняты. Я. С. с горечью называет это первой важной упущенной возможностью. Ведь уже в 1995 году Украина могла бы занять почетное место в международном разделении труда по этой проблематике и зафиксировать мировое лидерство ХНУРЭ в создании теории антенн с нелинейными элементами. В последующие годы были и другие упущения, о которых Яков Соломонович подробно рассказывать не захотел. Остановился лишь на одном. В 2002 году в Маастрихте проходила Генеральная ассамблея Международного радиосоюза, в рамках которой работала специальная секция по солнечным космическим электростанциям, на которую пригласили и проф. Шифрина с заказным обзорным докладом. К слову, в Маастрихте Я.С. Шифрину довелось прослушать доклад профессора Мацумото из Японии, занимающей сегодня лидирующее положение в реализации проекта Глезера. Сам Мацумото – крупный ученый и организатор науки, на протяжении ряда лет возглавлявший URSI – Международный радиотехнический союз – и его японское отделение. Он рассказал о японском сценарии реализации этого проекта, на который Япония возлагает большие надежды и в который она вкладывает большие деньги. Этот сценарий предполагает поэтапную реализацию проекта. В 2007-10 гг. в Космосе должна быть сгенерирована и передана на Землю мощность в 50 КВт, в 2012-15 гг. – 10 МВт. 2020-2025 – это годы реализации пилотного проекта мощностью 250 МВт, а в период с 2030 по 2040 должна быть сооружена уже коммерческая система мощностью 1 ГВт.

Яков Соломонович сделал обстоятельный доклад о работах ХНУРЭ по проблеме БПЭ. Этот доклад был высоко оценен присутствовавшими. Одним из важных результатов выступления Я. С. стали тесные контакты, завязавшиеся между ним и канадским специалистом по ректеннам А. Альденом. Однако из-за той же пассивности и удивительной медлительности сотрудников Я. С. это дело было погублено, хотя Альден прислал в ХНУРЭ много интересных материалов. Альден активно работал на американцев, разрабатывающих интереснейший летательный аппарат, получающий энергию по радиолучу с использованием крупной ректенной системы. Проф. Шифрин называет такой аппарат «радиолётом». Можно было выйти на этот крупный американский проект со сроком окончания в 2019 году и поучаствовать в нем. Очень жаль, но и эта интереснейшая возможность была упущена. Поэтому с 2003 года Я. С. от работ по БПЭ отошел. Однако интереса к этой проблеме он не потерял.

Вернемся, однако, к проекту Глезера, из-за его дороговизны давно ставшему научным долгостроем. В 2009 году, несмотря на истощающий госбюджеты кризис, японское правительство приняло решение о его финансировании. Японское космическое агентство JAXA занимается разработкой проекта с 1998 года, однако теперь к созданию солнечных панелей в космосе присоединились отобранные правительством крупные компании: NEC, Sharp, Mitsubishi Electric и Fujitsu. Несмотря на сопряженные с проектом колоссальные затраты, ученые из JAXA намерены довести его до реализации. Основной целью является создание дешевого электричества (предполагается, что мегаватт-час полученного из космоса будет стоить в шесть раз дешевле текущей средней цены) источника энергии. Для Японии, которая в существенной мере зависит от импорта углеводородов, создание подобных источников является первоочередной задачей.

Яков Соломонович уже вступил в возраст, обозначенный Виктором Шкловским грустными словами: «кончается старость». Увы.. И нечего лукавить, думая, что все еще впереди. Но если оглянуться, – жизнь-то прожита героическая. За такую жизнь не стыдно перед Богом и людьми. Так Геракл оглядывался с последнего порога: вон лежит поверженный Немейский лев, сверкают чистотой Авгиевы конюшни, Стимфалийские птицы больше не роняют на головы людей своих смертоносных перьев и яблоки Гесперид сверкают золотой кожурой.

Но точка в жизни все равно не поставлена. Есть люди, не ставящие ее никогда. Они, оптимисты, и не мыслят поставить для себя эту точку. Коллега Я. С. Шифрина профессор Б.З. Каценеленбаум, которого Я. С. в ноябре 2009 г.. поздравлял с 90-летием, метко заметил: «Таких, как мы с Вами, теперь принято называть не стариками, а долгожителями». И это правильно. В планах Якова Соломоновича - написание новых статей, проведение в 2010 году очередной научной конференции UWBUSIS-10 и, конечно, как и всю жизнь, помощь подрастающим молодым научным кадрам. Так что, пожелаем Якову Соломоновичу плодотворной пятой жизни, новых успехов в его многоплановой работе, крепкого здоровья, счастья и разных радостей, больших и малых.

Тэги: юбилей, Шифрин, антенна, нелинейная теория, радиолокация, солнечная электростанция