К вопросу о золоте гетмана Полуботка.

  Осенние прогулки с Арнольдом Гугелем и без

В то время, когда ранняя осень постепенно переходит в позднюю, в аллее на ул. 23 Августа гулко падают каштаны, выкатывая на асфальт коричневый глянец плодов и слепя белым бархатом только что треснувшей кожуры. На этой улице стоят дома-"свечки", в одном из которых работает старший научный сотрудник Украинского института социально-экономического моделирования Арнольд Семенович Гугель. Ни пропусков, ни табельного учета, ни даже начальника в радиусе 600 километров. Для думающего человека - не жизнь, а малина. Из окон арендованной квартиры виден тесный двор, кусок аллеи и крыши магазинов, тянущихся вдоль первых этажей <свечек>.Отсюда мы спускаемся вниз и неторопливо идем вдоль аллеи к остановке троллейбуса. И много во время этих прогулок говорено...

Существует давний спор - не между мною и Гугелем, упаси Бог, - он существует вообще, - давний, застарелый, - философский спор между идеализмом и материализмом: что, значит, чем определяется - сознание материей, или материя сознанием? Существует ли этот штабель кирпича независимо от меня или же он умрет вместе со мной? Глуповатость такой постановки вопроса хорошо проэксплуатирована практикой преподавания марксизма-ленинизма, хотя на самом деле он отнюдь не так глуп и отнюдь не так ясен.

Один и тот же ответ на один и тот же вполне осмысленный вопрос может быть вполне правильным в некотором простом частном случае и абсолютно неверным в более сложном и общем. Тот, кто хотя бы слегка знаком с математикой, без труда соберет целую коллекцию подтверждающих этот тезис примеров.

- Эк-к-а, куда вас заносит! - возмутится иной читатель, - страна голодает, а он, любезный, выпендривается! Его, видите ли, интересует, что было раньше: курица или яйцо! Возмутительно!

И все же, при кажущейся академичности, вопрос имеет глубочайший практический смысл. Потому что, по сути дела, это вопрос о том, чего же нам не хватает для того, чтобы перейти из состояния безнадежного падения в состояние более стабильное, в современной терминологии обозначаемое как "устойчивое развитие": денег? знаний? технологий? квалификации работников? Или чего-то другого - каких-то нетехнических умений, скажем, умения себя вести? Тратить деньги? Определенных представлений о собственной роли и месте в мире? Умения грести все под себя или снимать для ближнего последнюю рубашку? Отдавать приоритет трезвому расчету, или, наоборот, интуиции и эмоциям? Допустим, удастся вытащить из английских банков легендарное золото гетмана Полуботка - поможет оно нам? Или - как мертвому припарки? Допустим, появятся здесь какие-то - с Марса, что ли, или из Америки. Пожалеют нас, бедных, поправят тут все, оснастят, запустят, скажут: "Живите ребята, Бог с вами, ничего вы нам не должны." Что - заживем припеваючи, двинемся вперед к новым горизонтам - или вернемся к прежнему своему свинству?
  * * *
Глядя на другие страны и народы, довольно естественно думать, что все они существуют как бы параллельно, но присмотревшись внимательно, начинаешь замечать и черты антипараллельности. Я не говорю о сравнении или несравненности таких явлений, как Европа и Азия. Но давайте посмотрим на две Америки - Южную и Северную. Испанцы, первыми придя в Америку, захватили самые богатые ее земли и несметные сокровища индейцев. Но они не сумели продуктивно использовать это богатство, потому что для них было важно лишь "право первой ночи", и они воспользовались им в полной мере, разграбив страну и оставив потомкам такой менталитет, что Латинская Америка - по сей день - котел страстей, в котором не сварилось ничего самодостаточного, что могло бы послужить воодушевляющим примером для других. В то же время англосаксы, осваивавшие бедные северные земли, добились выдающихся успехов, ибо их вело не стремление поживиться за чужой счет (хотя они занимались и этим, но не это было их главным мотивом), а желание построить в Новом Свете свой новый дом.

На моем столе стоит настольная лампа. В ее нити накала множество электронов движется со скоростями в тысячи километров в секунду. Но лампа не светит, потому что это движение хаотично и для каждого электрона, движущегося "туда", найдется другой электрон, движущийся "обратно" с точно такой же скоростью. Когда же я нажимаю на кнопку выключателя, на этот хаос накладывается некоторый порядок - к скорости каждого электрона прибавляются крошечные добавки всего в несколько миллиметров в секунду, но все направленные в одну сторону. Этих добавок достаточно, чтобы возникло мощное явление - электрический ток - и "ничего не делавшие" прежде электроны стали вращать роторы электродвигателей, обогревать и освещать жилища.

Нечто подобное происходит и с людьми: малые, но сходные по направленности сдвиги в их личных устремлениях выливаются в грандиозные исторические процессы.

Я "сотрясаю устои". Наверное, я делаю это нагло и самоуверенно, ибо если мои познания в экономике нельзя назвать систематическими, так же, впрочем, как и в социологии, то Гугель - профессионал, причем в экономике - профессионал высокого класса.

- Я думаю, что все-таки экономика определяет... - говорит он, протягивая руку для прощания и готовясь войти в троллейбус, - хотя и не могу отрицать, что на ее развитие могут влиять моральные и этические факторы.

  * * *
К этому разговору он через время возвращается сам.

- Знаете, по поводу испанцев Вы, наверное, отчасти правы. Конечно, все это не имеет отношения к их личностным качествам, но должен заметить, что они не только ничего привлекательного не оставили в колониях, но, разграбив континент, не смогли на эти деньги и в метрополии сделать ничего достойного. Хотя награбили, конечно, много. Когда-то мне приходилось читать в марксистской литературе рассуждения о том, что вот, мол, приток золота из Южной Америки дал сильный толчок развитию капитализма в Европе. Но непосредственные экономические следствия притока больших количеств золота из Америки в Европу в связи с испанскими завоеваниями были другими. В течение 25 лет активного ввоза этого золота цены в Европе поднялись в несколько раз. Капитализма тогда, конечно, не существовало, но какая-то экономика все-таки была. И она ответила на прирост денежной массы, не сопровождавшийся адекватным ростом производства, точно так же, как ответила бы современная экономика - инфляцией и ростом цен. Так что, если оно и сыграло какую-то роль в становлении капитализма, то вовсе не там, где оно появилось в первую очередь и не тогда, а спустя много лет, дойдя до Фландрии, Голландии - до протестантских стран Северной Европы. Наверное, действительно не в золоте дело, а если быть более точным - не только в нем... Между прочим, на этот счет были какие-то мысли у Александра Сергеевича Пушкина. Помните, что он написал о Евгении Онегине?  

...Бранил Гомера, Феокрита,
Зато читал Адама Смита
И был глубокий эконом --
То есть, умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет...

Деньги нужны, конечно, но не как богатство, хотя и эту функцию они с успехом выполняют, а как средство, обслуживающее <правильный> - в некотором смысле - товарообмен. Когда же на них начинают смотреть лишь как на богатство, как на орудие удовлетворения прихотей и капризов, они перестают быть капиталом и теряют свою производительную силу.

В молодости (к сожалению, тоже постепенно становящейся "лица необщим выраженьем") - не страстью, правда, но любовью был для меня туризм. Конечно, были и люди, компанию которых я предпочитал, но не могу сказать, чтобы я жестко следовал своим предпочтениям - компании бывали всякие. Я не хочу сказать, что были плохие и хорошие. Плохих не было. Просто хорошие были разные. Бывали компании веселые, остроумные, но... совершенно разгильдяйские:

- Валера, ты случайно не положил утром мой топор к себе в рюкзак?

- Что ты, Виталик, разве я похож на человека, который способен взять в свой рюкзак чужую тяжелую вещь?

Все хохочут. Но топора нет, и в оставшиеся до конца похода дни нам придется обходиться без этой, хотя и тяжелой, но нужной вещи. Такие уж, по преимуществу, люди подобрались - они живут в соответствии с принципом: <поменьше требуй от себя и от других - и тогда всегда всем будешь доволен>. И все же, несмотря на остроумие и интеллект этих ребят, несмотря на обилие вместе полученных впечатлений, я не хотел бы оказаться с ними в ситуации, по настоящему экстремальной, но именно они как раз и предрасположены к попаданию в них. Из походов в таких коллективах всегда возвращаешься с каким-нибудь материальным ущербом: маленьким, смешным, но - все же. Потерянный топор, сгоревшие носки, утопленный компас. Бывало и покруче, но без меня.

Но случалось мне попадать в общество совершенно другого сорта, в котором и вторая сигнальная система казалась излишней, настолько хорошо в нем все понимали друг друга без слов. В любой момент каждый видел, что он может, а значит и должен, сделать, и делал, не надеясь, что это сделает другой. Каждый требовал максимума от себя и от других, но, как ни странно, этот принцип не затруднял, а облегчал жизнь, и давал чувство защищенности ни с чем не сравнимое.

<Ну при чем здесь это?!.> - предвижу я чье-то недоуменное восклицание. При том, что эти два типа туристских компаний в какой-то степени представляют собой миниатюрные модели двух из многих возможных типов <большого общества>. Небольшие коллективы, представляющие собой случайные или не случайные выборки индивидов, демонстрируют многими не осознаваемый факт, что фундаментальные принципы, которым подчинено поведение людей, играют огромную роль в их жизни, препятствуя или способствуя тем или иным формам ее организации, техническим и экономическим достижениям.

  * * *
Специфические особенности как индивидуального, так и коллективного поведения бесконечно разнообразны. В те еще времена, когда существовали магнитные постоянные билеты в метро, видел я у турникета подростка при занятии своеобразным бизнесом: по собачьи глядя в глаза пассажирам, он выдирал из их рук жетоны и открывал турникет, проводя через щель свою магнитную карточку. Потом он эти жетоны продаст дешевле их номинала или... обменяет в кассе на деньги?


Эксцессов не было. Как с таким связываться - а вдруг его кто-нибудь прикрывает? Здесь же, рядом, - дежурная, милиционер... Так что, вполне возможно, что мы здесь имеем дело не с индивидуальной, а с коллективной стратегией поведения, и пример этот показывает, до какого уровня в принципе могут пронизать общество криминальные отношения.

А вот жена моего друга юности. Она всегда озабочена тем, чтобы, не дай Бог, не сделать "лишнего" движения. В былые времена, придя домой с работы, она разражалась коротким рыданием по поводу того, что завтра снова туда идти, и... усаживалась смотреть телевизор. Когда приходило время поесть, она доставала из горы грязной посуды нужное количество тарелок и мыла их. Когда друг говорил "погладь мне, пожалуйста, рубашку", она доставала рубашку из груды не глаженного белья и гладила. И так все: только, если хорошо попросят, и только в последний момент, только с неудовольствием и только в насущно необходимом объеме - поддерживать существующий уровень, существующий порядок вещей, но не более того. В жизни моего друга, отнюдь не обойденного талантом, она быстро стала играть роль лежачего камня, об который он спотыкался двадцать раз на дню. И так спотыкаясь, остался мой друг на всю жизнь "простым инженером".

Кстати, этот тип поведения характерен для наших правительств: во что бы то ни стало удержаться на <достигнутом>, но не более того. А удержаться таким образом, как показывает женитьба моего друга, можно только на очень небольшой высоте. Нечто же приличное достается лишь ценой <сверхусилий>.

"Я, знаете ли, перестал заниматься своим участком", - сказал мне недавно знакомый. - "Дело в том, что я все считаю. Три года назад у меня на участке <выросло> семь моих месячных зарплат. Это было прилично. Два года назад выросло четыре зарплаты, а в прошлом году - всего лишь одна и семь десятых. Так зачем мне это нужно?"
Вот еще одна специфическая черта поведения, характерная для некоторых людей - рационализм.

Более или менее понятно, каким будет общество, состоящее из людей с одинаковым типом поведения, применяющих одинаковые стратегии выживания. Но общество - и это совершенно очевидно и естественно - таким не бывает, в нем всегда намешано всякого разного. И все же есть доминирующий тип поведения - чуть-чуть, совсем немного чего-то преобладающего, но этого достаточно, чтобы полностью определить его облик.

Конечно, говорить о единственном доминирующем типе поведения - значит сильно упрощать ситуацию. В действительности существует доминирующая система взаимосвязанных поведенческих стереотипов, сложным образом переплетенных между собой, взаимно согласованных и взаимно необходимых другу. Но эта система обязательно имеет некие общие упорядочивающие ее принципы, различным образом реализующиеся в различных ее частях. Характер этих принципов и порождаемых ими отношений находит порой удивительно яркое воплощение в чисто бытовых проявлениях.

- Знаете, - рассказывает Арнольд Семенович, - году этак в 85-87 был я в Москве. Представьте себе Калининский проспект в раскаленный июльский день: ни облачка на небе, ни клочка тени, асфальт расползается под ногами... И, конечно же, ни один автомат с газированной водой не работает. Вода на проспекте, тем не менее, есть. Ее продают с выносных столиков из бутылок по двадцать копеек стакан. По тем временам - наценка дикая, безбожная! Но самое главное не в этом, а в том, что воду не продают просто так - ее продают с "нагрузкой", а в "нагрузку" идет бутерброд с соленой красной рыбой за рубль восемьдесят. Можно ли было специально придумать что-нибудь более издевательское? А ведь никто ни над кем издеваться не собирался... Если бы я был инопланетянином, только что совершившим посадку, то, увидев эту картину, с высокой степенью уверенности смог бы сразу сказать, что в этой стране люди живут плохо и жить хорошо будут еще не скоро, потому что система взаимоотношений, в которую они включены, из всего множества возможных решений любой проблемы выбирает самое бесчеловечное...

И вот, смотрите, - Советского Союза, этой "проклятой империи", - давно нет, но разве что-нибудь поменялось в системе взаимоотношений? Разве посадка в троллейбус через переднюю дверь - факт не из той же коллекции, что и красная рыба на Калининском проспекте? Я не могу поверить, чтобы в этом был какой-то экономический смысл: ведь четверо из пяти пассажиров предъявляют какую-нибудь книжицу... Зато: увеличивается время оборота троллейбуса, а это значит, сокращается число перевезенных пассажиров и выручка, и вытесняется платежеспособная категория пассажиров, предпочитающая в этих условиях пользоваться более дорогим, но и более комфортабельным автомобильным транспортом. О моральном ущербе, причиняемом нищим ограбленным людям унизительной процедурой посадки, я уже не говорю. А ревизоры на линии - они зачем, если есть кондуктор? Кого они проверяют? Кондуктора? Это уже унижение для кондуктора...

  * * *
Встречаться с Гугелем я люблю. Не было еще ни одной, даже мимолетной, встречи без того, чтобы я не услышал от него что-нибудь интересное - нетривиальный факт, суждение или мысли вслух. Очень интересна и его стратегия выживания, если уж о них пошла речь. Для большинства режим "свободного выживания", в который безжалостно выталкивает своих граждан бездарное государство, связан с отрывом от общества, с ограничением кругозора, с замыканием на личные проблемы, сосредоточением лишь на собственном заработке и стремлением взять побольше, а отдать поменьше. Но существует редкая категория людей, стремящихся решать свои проблемы не на путях банального перераспределения, а в контексте преодоления общих трудностей. Их мало, их слишком мало, но только на это самоотверженное меньшинство и можно "делать ставку", только с ним и можно связывать надежды на будущее. С теми, кто ищет личного успеха на путях решения общих проблем, честно стремясь быть максимально полезным другим людям, обществу. Если не они - то больше никто...

Я помню его блестящие идеи по приватизации, тщательно обоснованные и вписанные в целостную концепцию рыночных преобразований, абсолютно прозрачный механизм, в соответствии с которым все средства, вырученные от приватизации, не распылялись, не проедались и не разворовывались, а зачислялись на именные приватизационные счета граждан и вовлекались во внутренний оборот. В предложенном им способе трансформации общенародной собственности в частную в принципе не было места ее необоснованному присвоению. Эти работы ложились на стол тогдашнего Премьера Кучмы, но Президент Кучма предпочел другой путь.

- Помните, - начал Арнольд Семенович во время одной из недавних встреч, - Вы убеждали меня в том, что взаимоотношения между людьми и характер их поведения определяет экономику, а не наоборот? Хотя я с Вами и категорически не согласен, - и на его лице появляется дурашливая гримаска, - но я прямо в уравнениях макроэкономики покажу Вам удивительное подтверждение тому...
Знаете, есть такая штука, называемая "мультипликатором Кейнса". Это очень простая вещь. Если вы каким-то (любым!) способом "вбрасываете" в экономику деньги, то она отвечает на это вбрасывание ростом ВВП (внутреннего валового продукта), в точности равным вброшенной сумме, деленной на единицу минус так называемая "предельная склонность к потреблению". У предельной склонности к потреблению очень простой смысл - это та часть полученных населением денег, которую оно направляет на потребление отечественных товаров. Таким образом, если предельная склонность к потреблению близка к единице, знаменатель будет мал, а это значит, что на малое вбрасывание экономика отвечает значительным ростом ВВП. На этом строится идеология "общества потребления": нужно как можно больше потреблять и почти (а еще лучше - совсем ничего) не оставлять на черный день. Точнее, оставлять можно, но не наличностью - деньгами, находящимися в обороте, в банке. Но!.. "Ответ", т.е. рост ВВП, измеряется в денежных единицах, т. е., он может соответствовать как действительному росту физических объемов производства, так и инфляционному росту цен. Если экономика работает с предельным напряжением, то может произойти только рост цен, потому что большому приросту производства взяться неоткуда. Но если экономика находится в состоянии депрессии, спада, "вбрасывание" денег может привести к ее оживлению без инфляции. А теперь давайте попробуем сообразить, что получиться в нашем случае: Допустим, получили наши граждане деньги. Как они ими распорядятся?

- Ответ очевиден: большую часть их они потратят, потому что нужд у них накопилось!.. А на остаток купят доллары.

- Вот именно - доллары... А то, что потратят, как Вы думаете, - на что они их потратят?

- Отчасти на продукты, отчасти на вещи...

- Я хотел бы обратить Ваше внимание - на импортные вещи. Потому что наши и дороже и хуже, не говоря уже о том, что их просто нет. И приобретение долларов, и приобретение импорта - это утечка денег из экономики. Отсюда вывод - то, что мы выше назвали предельной склонностью к потреблению, не может быть величиной, близкой к единице, это будет скорее малая величина, поэтому "вбрасывание" приведет, скорее всего, не к экономическому росту, а к инфляции. Именно в этом, если хотите знать, сложность и паршивость нашей ситуации. Конечно... не только в этом, но и в этом тоже. Рузвельту было гораздо проще: когда он учреждал общественные работы и финансировал их за счет дефицита государственного бюджета, покрываемого эмиссией, он был уверен, что, получив деньги, американцы все, что им надо, купят друг у друга, а не у греков или итальянцев, а их остаток отнесут в банк, потому что они доверяют друг другу и государству. Ему было безразлично, как "вбросить" деньги. У нас же это надо делать какими-то хитрыми способами, по целевым каналам, чтобы быть уверенным, что они не лягут под подушку и не уйдут в Турцию или в теневую экономику. Вот такие у нас проблемы...Поведение людей и их взаимоотношения друг с другом и с государством действительно определяют, по крайней мере некоторые, существеннейшие черты экономической жизни...

1998

Тэги: деньги, капитал, банк, экономика, мультипликатор, Кейнс, Рузвельт, дефицит бюджета, государство, эмиссия