Что там за мерзость прозвучала?

Письмо из дома поэзии в дом культуры, отправлено в "Новую Газету" 14.03.10


Сколько дураков в своей жизни я встретил –
Мне давно пора уже орден получить!..
Из Б.Ш.Окуджавы


…И по спине пройдет как дрожь –
Бессмысленная жажда чуда.
Из А.А.Тарковского

Дракон налетает, дракон нападает –
И жизнь человечья зазря пропадает
Из старых французских сказок



Не стану никого призывать в свидетели, в союзники. Сама все скажу, все напишу. Когда такое доводится видеть – некогда воссоединяться в сообщества.

11 марта 2010, ТВ-канал « Культура», передача М.Е.Швыдкого. Полный объем невыносимого стыда и злых слез. Трудно угадать и не буду пытаться, отчего именно теперь такое возникло в эфире и уплотнилось до цельной, крепенькой, усмешливой программки. Возможно, немногие смотрели. А вдруг, многие? Ведь это случилось практически впервые.

Авторскую песню – хорошие стихи, индивидуальная музыка, камерное исполнение – смешали с грязью. Смешивали необыкновенно умело, с сегодняшним пропагандистским лукавством, вывернув наизнанку культурную реальность многих десятилетий. Словом, мерзость и мрак клеветы.

Что за люди присутствовали? Помнится с трудом. Прокуроры? Адвокаты? Прочие участники? Не буду перебирать эти невнятные имена, эти фамилии, мало что сообщающие. Вот помню Пеленягрэ с почти погромным пафосом и рассудительную Марину Давыдову с робким защитительным текстом.

Любимицу интеллигенции от 50-х до нынешних годов – авторскую песню – объявили убожеством и беспородным ублюдком, подкидышем, много лет скребущимся в дубовые ворота нашенской великой культуры и еще более великой, космической просто, эстрады.

Основные приметы: бедно, непрофессионально, нестерпимо старомодно, нет все же главное – бедно. Кстати, пожалуй , со ступеней мавзолея «песен о главном» гитарные простенькие радости особенно не смотрятся.

Cо старинным иезуитским умением извращать в течение часа осмеивались Окуджава и Высоцкий, Галич и Анчаров. И прочие. Их немного. Этих имен всегда было чуть-чуть.

Уточнялось всячески, что отсутствие камерного звука и порядочного текста в эфире (на радио и ТВ) – есть расплата за природное убожество авторской песни. Работать-де надо было лучше. Типа Пахмутовой-Добронравова. Хотя бы. Ведущий очень, очень настаивал.

Грянуло еще несколько бравых имен, времен мировых войн примерно, но эта олимпийская пара, этот тронообразующий тандем был выделен особо. Он того и стоит. Образцовее не было и нет.

Отчего это несмешное судилище произошло при тотальном отсутствии подсудимого? Наверное, так было задумано. Неспешная задумчивая беседа лично меня вообще бы не задела – сама люблю об этом, то да се. Но с экрана полилась агрессивная брань, обвинения.

Как оказалась в роли бойкого адвоката судопроизводительная Татьяна Устинова? Такой защитник не польстил бы Окуджаве или Визбору. Народом избранный защитник, охо-хо.

Куда-то девалась наша публика – с ее любовью и чуткостью, легкостью на цитаты, с диапазоном и умением отодвинуть болтливого дурака в сторонку…Здравый смысл, наконец, он-то куда ?.. Вулканолог Генрих Штейнберг и кто-то из Думы, одетый под инженера в свитерке, пытались настоять на чем-то ностальгически-демократском. Не очень-то.

Культурологические баталии вести не зазорно, даже низколетающие, ничего. Но тут было не так. Явление литературы и культуры, пусть и припорошенное пылью времен, как книжка из букинистического – подверглось поруганию и осмеянию.

Программа ищет себе сценариев, участников, желает веселых скандальных разгромов?

Я, простой поэт, женского рода, здешнего происхождения, с очень неплохими тиражами моих изданий с 1986 года по сей день – я в бешенстве.

Судьба дала мне счастье знать многих ушедших поэтов: Слуцкого и Корнилова, Глазкова и Аронова, Губанова, Берестова и Жигулина Я хорошо знала А.М. Володина, И.М.Меттера, защитника Зощенко. Я знала А.Б.Трухачева, сына А.И.Цветаевой- по трогательным праздникам в цветаевском доме в Александрове. Никому из них, пронзительно ярких людей, не приходило в голову смотреть свысока на поэта с гитарой. Поразительно – но за час телепрограммы никем не был упомянут уникальный вклад авторов с гитарой, а проще – с обостренным слухом, в наше кино. Говорухин, Рязанов, Захаров и Козаков, Смирнов и Меньшов – вероятно, много доброго могли бы сказать о Высоцком и Окуджаве, Киме и Сергее Никитине. Ведь это был редкостный утеплитель нашего экрана. Мелодии эпохи, вполне всенародные.

Что там за мерзость уничижительная прозвучала из уст какого-то « доцента»? Не опровергнутая никем.

В 88 году я приехала в Польшу, на телевидение. Они знали наизусть всего Окуджаву, Высоцкого, Галича. Потом Германия – с Дольским и Клячкиным. Потом Париж – с Кимом и Никитиными, полный зал театра « Одеон». Потом Англия, Япония, Швейцария…Это были грамотные журналисты и слависты – те,что нами интересовались. Не Добронравовым и Фатьяновым. Из Японии приезжали тележурналисты: я оказалась экспертом по тонкой грани «массовое-камерное». Ну, хорошо, это было давно.

Я нахожу ТВ-форум от 11 марта «по бардовской песне» редкостно вредным для культуры вообще и отвратительно унизительным для поэзии, которая тут, в России, еще теплится. От этого на весь мир пахнуло враждебностью. Враждой, которую прикормили и откармливают.

Не думаю, что это заказ власти или начальства. Достаточно и чистых помыслов авторов самого шоу. Отчего сейчас, а не прежде? Наверное, львы были живы. Хоть Саша Дулов – азартный рыцарь поэзии, хоть Виктор Берковский, не по-здешнему, на зависть многим одаренный композитор. Их вел слух тропой только блистательных текстов, и люди услышали поэзию Рубцова и Шаламова, Левитанского и Самойлова. Не было книг – а публика знала стихи Бродского, оттого что их пели Клячкин и Мирзаян.

По средневековому кодексу «бардом» (хотя у нас это понятии так снижено, что стало анекдотической кличкой, впрочем в одной компании со словом «демократ») является и тот, кто поет не свой собственный текст. Так что – да, это все были барды, и во всеоружии.

Исключительный текст, независимая манера и вот это беззащитное мощное соло. Так и жили, да, правда. …И концерты по городам давали - с большим успехом…

С десяток раз прозвучали цитаты из О. Митяева. Аттракцион с саморазоблачением. Народный артист О. Митяев – способный человек и всегда был им. Заговорщицкое «как здорово», возможно поет и чиновник, и гаишник. Точно не знаю. Думаю, ключевое слово именно «здорово» – очень льстит, типа живою водицей окатывает, типа вышел из бани…

Но окуджавское «в склянке темного стекла из-под импортного пива роза красная цвела – гордо и неторопливо» – слушали, не пели. Была тайна – и люди стихали. Не вторили немедля. Тайна – вот и все отличие от аттракциона. Искусство, даже в миниатюрной форме – это когда уникально. И не то чтобы хочется повторить – скорее послушать, дотронуться бережно, если судьба допустит.

Я не бываю уже очень давно на фестивалях этой самой, авторской песни. Знаю, что люди там яростно самоутверждаются, сами собой наслаждаясь. Самодельные, по преимуществу, песенники. Ищут себе публику, да, в основном, и находят. Это не запретно.

Возможно, по ТВ-каналу «Охота и рыбалка» стоит начать показывать эти фестивали.

Но канал « Культура» смотрит очень много народу, по всей стране. Он – директива. Доктрина. Тут у нас так. Хотя новости неповторимо бесцветны, а телеведущие потешно некомпетентны. По причине неизлечимой ужасности прочего ТВ – культуру смотрят и вот
эти околокультурные шоу смотрят. Пожалуй, можно было бы что-то уже и предложить:

«Поэзия символистов – кому же она нужна сегодня?».

«Режиссура Анатолия Эфроса – одного телепоказа в год достаточно?»

«Андрей Миронов – почему же он все-таки не Менакер?»

И т.д. Есть еще кое-какое маслице, чтобы подлить в этот поганый огонек.

Так вот, настаиваю и напоминаю насчет «эстрада-неэстрада»: когда пристраиваются и вторят - это масскульт, пропаганда. Когда настраиваются и слушают – иное. Возможно, искусство. Может, музыка или стихи.

Окуджава и Галич, Высоцкий, Анчаров и Визбор, Ким и Матвеева – такие разные, ничуть не от сохи, байдарки и костра произошедшие поэты не нуждаются, конечно уж, в адвокатуре Т.Устиновой. Хотя, как знать? Может, сегодня, когда музей Окуджавы под угрозой – и это пригодится?

Чего же я-то руками размахалась?

Дело в том, что я – в курсе. Я – земский врач с большим земством.

Я – безродный космополит.

Я, видимо, продажная (хоть и со стажем) девка империализма. Как генетика.

Я – внучка «врачей-убийц».

Я стою на том, что никакого «своего пути», отдельно от всего мира, у нашей культуры нет. Пропаганда «пути» – это постыдно. Авторская песня – это именно Брассанс и Коэн, Окуджава и Ким, да-да.

Мне стыдно перед моей публикой, что такое ток-шоу прошло по «Культуре». Как диагноз, как приговор авторской песне – как госприговор поэзии, которой служили лучшие люди, и в нашей трудной стране тоже. В стране, где люди умудрились и умудряются жить в полном отсутствии Прекрасного, делятся этим прекрасным друг с другом – как солью соседи по коммуналке, стихи, да, стихи объявляются снятыми с производства как старая модель автомобиля. Это даже не пожилую собаку выгнать из дому в санитарных целях – больше это похоже на закрытие детских поликлиник, повсеместное. Здоровая нация выучится лечить себя сама.

Впрочем, может быть, для публики, которая говорит на языке «хватит, ты женщина, а не посудомойка» и годится тот волшебный факт, что все мы здесь сегодня… Но многим, очень многим живым людям нужно больше и лучше.

Это был позорный погром в букинистическом магазине. А ведь ГУГЛ только начинает выкладывать авторов античности и средневековья. Наша очередь нескоро.

Незаслуженная, ненародная, вообще неартистка, но – Вероника Долина.

12 марта 2010 г., Москва.