Призрачность методологических истин

В природе много есть такого, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам.
У. Шекспир


Научная картина мира есть результат проводимых над ним наблюдений и экспериментов. Потому тем из нас, кому довелось учиться в  учебном заведении с преподаванием физики, – а именно для физики понятия «наблюдение» и «эксперимент» являются фундаментальными, – хотя бы раз в жизни (а скорее всего – и не раз) пришлось прослушать довольно-таки скучный рассказ о том, как правильно обрабатывать результаты наблюдений. Потом этот рассказ надо было повторить своими словами при получении допуска к лабораторным работам. Т.е., это такая методологическая истина, которую исповедует, по-видимому, большинство современных людей.

Она состоит в  утверждении, что при малом изменении условий эксперимента мало  должны меняться и его результаты. Если же в результатах появляются редкие наблюдения, сильно выпадающие из ряда близких, их надо  зафиксировать и … забыть о них, отнеся к числу очевидных досадных промахов. Это, разумеется, связано с тем, что идея непрерывности кажется нам лучше соответствующей свойствам реального мира, а вовсе не с какими-то логическими обоснованиями. Таковых – нет.

Но так ли это на самом деле? Существуют очень серьезные доводы в пользу того, что не  всегда так. Давайте вспомним один-единственный эксперимент Резерфорда, давший начало ядерной физике.

Резерфорд бомбардировал тонкий листок золотой фольги хорошо сфокусированным пучком альфа-частиц и наблюдал, как золото влияет на движение альфа-частиц.  Подавляюще большая их часть не меняла направления движения, но некоторые из них – очень редкие – отклонялись на очень большие углы. В соответствии с изложенной выше методологией он должен был бы отнести их наличие на счет непредвиденных случайностей, искажающих регулярный характер наблюдаемого процесса и исключить из рассмотрения – как говорил один плохой студент, – в семье не без урода. Но Резерфорд этого не сделал. Он интерпретировал эти редкие события как указание на существование в объеме золота очень мелких, зато очень массивных объектов, названных им атомными ядрами. Можно – в определённом смысле – утверждать, что атомное ядро было открыто в результате методологической ошибки, и, если бы не эта ошибка, мы имели бы совершенно другую картину мира, в которой нет места атомным ядрам.

Любая картина мира логически опирается на некоторую совокупность обнаруживаемых в природе фактов. Выбор этих совокупностей в некоторой степени случаен. И если картины,  построенные на основе «соседних» совокупностей, совпадают, то математики говорят, что такая картина устойчива. Приведенный выше пример показывает, что картина мира, вообще говоря, не обладает свойством устойчивости по отношению к малым изменениям положенных в ее основу фактов, а это означает, что  в перипетиях познания могут скрываться неожиданные сюрпризы.

Впрочем, я не допускаю такой неприятной возможности по отношению к физической картине мира. А вот по отношению к истории… не знаю-не знаю.

Существуют достаточно многочисленные факты археологии и палеонтологии, касающиеся и естественной истории, и истории человеческого общества, как бы исключенные из научного обихода по причине своей абсурдности, очевидной несовместимости с нашим одним на всех здравым смыслом, вероятно в надежде, что они  со временем как-то то ли сами «рассосутся», то ли забудутся, вдруг оказавшись дурным сном из далекого прошлого. Причем с точки зрения логики для такого исключения имеется лишь одно основание: потому что такого не может быть никогда.

Когда появилась дарвиновская теория эволюции путем естественного отбора случайных мутаций, она сразу всех устроила и все ее приняли настолько единогласно, что (складывается такое впечатление) никто даже не попытался предложить ей  какую бы то ни было альтернативу.  Когда же научная теория становится ортодоксией, на нее накладывается паутина человеческих взаимоотношений, личных симпатий и антипатий, авторитетных мнений и предрассудков, карьерных побуждений и прочей ерунды,   уничтожающей собственно науку.  Есть здесь место и для своеобразной коррупции, губящей репутации и людей и фактов. В таких обстоятельствах неортодоксальной точке зрения очень трудно выстоять, даже если она безошибочна.

Вероятно, сам Дарвин первым осознал, что у его эволюционной теории есть определенные трудности.  Дело в том, что, если у нас есть начальное звено эволюции и есть конечное, то обязаны присутствовать и все промежуточные звенья. А иначе — куда бы они делись?? Но куда более типичной является  другая ситуация. Есть такая рыба — целакант. Промыслового значения она не имеет, у нее другая роль. Попадает она в сети  крайне редко, зато живет на Земле уже более 60 млн. лет. Ископаемая рыба. И вот, во всей этой прорве времени у нее нет никаких эволюционных предшественников,  по крайней мере, их не видно, она, как Пугачева, — пришла, и говорит. Люди, которых я просто не смею подозревать в некомпетентности, говорят и пишут, что все живое куда больше похоже на эту рыбу, чем на лошадь, у которой за многие и многие миллионы лет эволюции прослеживается, хотя и  жиденькая, но все же хоть какая-то эволюционная цепочка. Что был в истории жизни на Земле такой — кембрийский — период, когда растительные и животные виды появлялись, как из шляпы фокусника, «сразу в готовом виде», со всеми необходимыми им рогами и копытами, а естественный отбор лишь доводил их «по-быстрому до кондиции». Поэтому кембрийский период в истории биосферы называют «кембрийским взрывом». И, случалось, “фокусник” однажды сгребал их в свою шляпу и куда-то уносил.

И с происхождением человека как-то не все благополучно. Откуда он все-таки родом, современный человек? Вправду ли из Африки? Тогда как быть  с европейскими (и иными)  человеческими артефактами с возрастом в миллионы и десятки миллионов лет? Ведь, если ничего не «отбраковывать», т.е. не заниматься подтасовой фактов, то придется признавать, что современный человек многие  миллионы лет сосуществует на одной планете с другими приматами. То есть, здесь имеет место проблема одновременности сосуществования видов, традиционно относимых к совершенно разным эпохам. В какую модель это можно уложить? ( Майкл Байджент «Запретная археология».)

Помимо уже упоминавшейся неустойчивости, есть и другие причины для возникновения странностей в наблюдаемой картине мира. Например, неодновременное появление на свет отдельных ее деталей, порядок которого может зависеть от случайных, да к тому же неизвестных, факторов. Поэтому  правильная датировка артефактов  приобретает здесь чрезвычайное значение.

Например, в 70 году прошлого века в Свазиленде (Африка) обнаружены  древние золотоносные рудники, активно разрабатывавшиеся 80-100 (так утверждается) тысяч лет тому назад, т.е. еще в каменном веке! Кому же было нужно золотишко в каменном веке? К этому мы еще вернемся.

А вот еще одна загадка,  оставленная нам в наследство ХХ веком. Мохенджо-Даро.Этот крупнейший древний город в долине Инда и возник «из шляпы фокусника» около 2600 лет до нашей эры, и вернулся «в шляпу» достаточно странным и загадочным образом.

Существуют разные гипотезы относительно причин трагедии в Мохенджо-Даро. Одна из них предполагает... ядерный взрыв, произведенный при запуске или маневре инопланетного космического корабля, посетившего в далеком прошлом Землю.

И все-таки, думается, гибель Мохенджо-Даро можно объяснить земными, природными причинами.

«Давайте вспомним, что греки и римляне многократно описывали «пылающие колесницы» или «летающие щиты», появлявшиеся в ночном небе, американские индейцы — «круглые корзины» на небе, японцы — «корабли-призраки» со светящимися окнами. По свидетельству жреца Иезекииля, в Палестину около 592 года до н. э. «пришел ветер сильный с севера и возникло облако великое. И огонь был из него пылающий, и блеск был сильный, а из середины облака выходило сильное сияние». Сохранилось много древних сообщений о сильных свечениях воздуха и других необычных явлениях также в Египте, Эфиопии, Индии, Китае, Тибете, Сахаре, Шотландии, Германии, на Сицилии.

Сегодня уже известно, что свечение воздуха обусловлено накоплением в атмосфере таких веществ, как озон, окись азота, карбонильные соединения, углеводороды и других, которые образуются при действии на воздух солнечного излучения, космических лучей и электрических полей. Да и природный воздух практически всегда обладает собственным свечением, внешне незаметным. Однако во многих случаях его интенсивность резко возрастает. Во время катастрофы в Мохенджо-Даро свечение воздуха было весьма значительным, оно могло быть хорошо заметным даже в ясный солнечный день на фоне яркого южного неба.

 Содержащиеся в атмосфере химически активные частицы способны концентрироваться, и такие физико-химические образования называются сокращенно ФХО. Судя по наскальным рисункам, именно их наблюдали люди 50 тысяч лет назад. Они многократно запечатлены в этрусских памятниках искусства, зарегистрированы в древнеарабских манускриптах. Так, в египетской рукописи, написанной за 15 веков до нашей эры и содержащей официальную хронику царствования фараона Тутмоса III, говорится о появлении «на 22-м году, в третьем месяце зимы, в шесть часов дня на небе светящегося шара, который медленно двигался на юг, наводя ужас на всех, кто его видел». Общее число сведений в литературе о ФХО превышает 15 тысяч. 12 августа 1983 года профессор Бонилл из обсерватории Закатекас в Мехико сделал первую фотографию ФХО. Сейчас их уже сотни».

Впрочем, я не возьму на себя ответственность за закавыченный текст: я заимствовал его из сборника «Тайны ХХ века», выпущенного И. И. Мосиным в Москве в 1990 году.

Загадка Мохенджо-даро предлагается нам совокупностью аккуратно добытых и скорее всего имевших место в действительности фактов. Но есть и загадки иного сорта. Вернемся к золотым приискам в Свазиленде…