Несколько мыслей о книге Владимира Корнилова «Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта».
Недостатка в авторах, сочиняющих сегодня «тома» о сложных и противоречивых исторических проблемах ХХ столетия, нет, он есть лишь в одном – в их вменяемости.
Храбрых шустриков призывают к перу две вещи – конъюнктура и излишнее служебное рвение, заставляя смешивать реальное и мнимое так, чтобы убедить читателя не логикой событий, а внушением удобных схем. Немножко пафоса и сенсационности, побольше услужливости – и безапелляционные ответы на еще не решенные историей вопросы готовы. Выводы притянуты за уши, противоречат фактам? Ничего. Тем хуже для фактов. Главное, чтобы смесь была идеологически выдержанной.
Встречаются книги и другого рода. В них не командуют категоричные «за» и «против», но открываются, иногда и помимо воли авторов, проблемы, которые невозможно закрыть «судебным» приговором или принятыми ныне идейными установками. Такие книги заставляют брызгать слюной легко возбудимых «жрецов минутного, поклонников успеха», но притягивают читателя, еще способного пройти тест на вменяемость.
Одна из них – «Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта» – в середине декабря ушедшего года была презентована в Луганске ее автором – публицистом, директором Украинского филиала Института стран СНГ Владимиром Корниловым.
Открытая книга
В чем особенность этого первого, достаточно масштабного и скрупулезного, историко-публицистического исследования «короткой, но яркой истории одного государственного образования, появление и ликвидация которого сыграли значительную роль не только в истории Украины, но и в формировании, а позже распаде СССР», как пишет сам автор?
Прежде всего, в том, что в нем отсутствует прокурорский тон, так распространенный сегодня. Книга истории открыта, говорит Владимир Корнилов, сюжет не завершен, наше время не есть ее последнее слово. У нас достаточно собственных иллюзий и пороков, мы ничем не лучше «подсудимых», но чтобы ошибок было меньше, чтобы движение вперед не сулило новых поворотов старых трагедий, нам нужно понять, как они возникали, изживались органично или «по щучьему велению» и как повлияли на наше мировосприятие? Позиция, занятая автором, очевидна: суждения о днях минувших не могут быть самосудом над ними, основанным на мелкой корысти или продиктованным «высшими соображениями». Почему? Как верно один из глубочайших поэтов ХХ века Арсений Тарковский,
Им не уйти бы никуда,
Из наших рук, от самосуда,
Когда б такого же суда
Не ждали мы невесть откуда.
Пытаясь понять противоречивую логику историю, мы используем свой шанс на то, чтобы когда-то попытались понять и нас. Но разве могут примириться с такой «низкой истиной» какой-нибудь чумазый мессия, элитный наполеончик из подворотни или Дунька, которая почти попала в Европу, мнящие себя единственными творцами истории?
Переломные эпохи вбрасывают в историческую жизнь народов явления, которые в силу обстоятельств обречены остаться незавершенными. Но значит ли, что к ним можно применить формулу «прокляты и убиты»? Нет, говорит Владимир Корнилов. И не только потому, что без них общая картина событий выглядит неполной, но и потому, что в них, как в зародыше, скрыты внутренние возможности, не реализованные последующим ходом событий. Присматриваясь к ним, мы не можем не заметить, что такой промышленно развитый регион, каким был Донецко-Криворожский бассейн, не мог не стать одним из центров, где сосредоточились практически все основные противоречия революции – экономические, социальные, политические, национальные. И именно поэтому их решение носило здесь менее радикальный, менее «р-революционный» и одновременно более цивилизованный характер. Оно требовало определенного согласия общественных сил, ответственности, понимания того, что директивами, террором и кровью всех конфликтов не разрешишь. На этой почве и нашла практическое воплощение идея самостоятельной республики. Во всяком случае, ее провозглашение не было провинциальных эхом революционного хаоса, когда власть устанавливалась в результате переворотов или утверждалась на чужих штыках. Момент волеизъявления, свободного выбора в этом государственном образовании был более значительным, чем, к примеру, при создании Центральной Рады.
Более того, и дальнейшие действия руководства республики свидетельствуют, что оно было готово к объединению с Россией и позднее с Украиной на правах региональной автономии. Такое объединение открывало более широкую демократическую перспективу в истории, у которой перспектив в сложившихся условиях не было.
Есть ли она сейчас, когда с новой силой столкнулись две исторические тенденции – демократическая и националистическая?
Грани
Вторая особенность книги Владимира Корнилова естественным образом следует из первой. В чем же она?
В современной исторической мифологии используется очень примитивная система координат. В ней действуют с одной стороны очищенные от примесей герои, для которых реальная действительность – лишь оттеняющий их величие фон, и злодеи, которых для острастки непременно демонизируют. Не важно, это герои из «Краткого курса ВКП(б)» или из того краткого курса в национальной упаковке: они все предвидят наперед, беззаветно идут к своей цели, и только каверзы злодеев до сих пор мешают создать на земле их ослепительный рай. И там, и там они – близнецы-братья. А кто из них более матери-истории ценен, зависит вовсе не от того, что они в действительности делали, а от того, как в системе координат выстроены графики. «Свои», будь они даже патологические «Мазепы» – и кривая непременно вверх, к идеалу. «Чужие» – ату их! – на эту кривую дозволено вешать всех собак.
Автор «Донецко-Криворожской республики» не принадлежит к сторонникам этого старенького, но тщательно перелицованного мифа. Историю делают реальные люди, со своими «тараканами», но и со своей великой правдой. Порой с удивительным мужеством и изобретательностью, которая лишь на первый взгляд кажется наивной. Их личностные черты не являются некими неизменными свойствами, они пробуждаются внутренними противоречиями и парадоксами времени, когда недостатки являются неизбежным продолжением достоинств. И наоборот, когда достоинства теряют свою идеальную чистоту в силу сложных, а тем более экстремальных обстоятельств. Отделить одно от другого – задача не для слабонервных, но это не значит, что «миссия невыполнима».
Всем своим содержанием книга говорит о том, что в событиях, развернувшихся на территории Донецко-Криворожского бассейна в 1917 – 1919 годах, как в зеркале, отразились мощь и противоречия революционного движения в России. Революция родилась не из заговора кровожадных большевиков, жаждавших власти, она не была даже спланирована «сверху». Поэтому так силен в ней был элемент уравнительности и разрушения, а ее вольные и невольные участники вынуждены были сами, «снизу», на свой страх и риск создавать формы общественной самоорганизации, способные предотвратить экономический хаос и полный социальный распад, вызванные революцией. В этом позиция Владимира Корнилова ближе к подходу целого ряда современных «западных» историков, рассматривающих русскую революцию как сближение, даже временное слияние двух исторических потоков – «сверху» и «снизу», чем к распространенной у нас версии о заговоре злодеев.
Идея социального освобождения, без которой невозможны ни демократия, ни социальный прогресс, приобретала черты теории «сверху», но самая революционная теория никогда ничего не значила без народа, не желающего быть безмолвной «биомассой», когда за него решают его собственную судьбу. Признавая историческое право народов «жить себя самим», нужно считаться с и тем, что реальное движение чревато такими стихийными эксцессами, от которых становится тошно даже его теоретикам. В редкие моменты слияния двух потоков – «верхи» сознают, что «низы» имеют право сказать свое слово, а «низы» возвышаются до действительной исторической жизни - появляется возможность проскочить в щель между кризисом, когда одни не могут, а другие не хотят. Однако она граничит с другой возможностью – увязнуть в стихии так, что становятся неизбежными раскол, насилие, террор новых вождей. Такова трагическая сторона любой революции. И все же. Как справедливо заметил современный российский историк Валерий Бушуев, «революции – дело незаконное, нежелательное, но рано или поздно случающееся в истории практически любой страны» (Свет и тени: от Ленина до Путина. Заметки о развилках и персонах российской истории». М., «Культурная революция», 2006).
Необходимо только понять одну вещь. Революции – не только «освобождение от векового гнета», как некогда учила школьная наука, но и неизбежное забегание вперед, доведение до крайности накопившихся противоречий, война страстей и интересов, точка, где сталкивается множество сил. В войне всех против всех вырастает проблема – когда умерить пыл, отступить, чтобы достигнутая свобода вновь не обернулась деспотией? Где мера, грань, последняя черта?
Задайте себе вопрос полегче.
А Владимиру Корнилову, повторюсь, удалось ухватить один очень важный момент. Революционные деятели Донбасса не переступили грань, сумев перейти от разрушения старой власти к умелой и достаточно демократичной для тех времен организации новой. Донецко-Криворожская республика была создана не диктаторским указом, не террором, а съездом советов – на основе компромиссного согласия основных общественных сил.
Четвертый съезд Советов Донецко-Криворожского региона начал свою работу 27 января 1918 года. Обсуждение вопроса о провозглашении республики прошло 30 января, в последний день работы съезда. «Данный вопрос, - пишет Владимир Корнилов, - был четко обозначен при открытии съезда, о нем заранее сообщала пресса, к идее административного выделения Донецко-Криворожской области довольно продолжительное время готовили общественное мнение».
Таким образом, эта «региональная» республика не была прихотью большевиков. Скорее наоборот, ее создание явилось отчаянной попыткой перевести революцию от разрушительной стихии к цивилизованным формам, опирающимся не на провозглашение «универсалов», а на самоорганизацию. Остановить революцию – дать ей самоорганизоваться, приобрести легитимность, общественную форму – вот что лежало в основе Донецкой республики.
И все же сей факт вызывает множество вопросов. Было провозглашение республики всего лишь реакцией романтиков нового мира на действие слепых исторических обстоятельств или идея самоорганизации региона имеет более широкий смысл? Насколько легитимно ее создание? Кем были ее лидеры – марионетками, фанатиками, жертвами собственных иллюзий, более сильных и жестоких соперников или подлинно историческими деятелями, видевшими дальше, чем позволяли обстоятельства?
Эти вопросы можно адресовать не только прошлому, но и настоящему. Хотя бы потому, что эта попытка общественной самоорганизация не была изжита органичным путем, через возникновение более демократичных и эффективных общественных форм, а устранена в принудительном порядке.
Эти вопросы можно адресовать настоящему и по другой причине. Время, которому посвящена книга, было богатым на возможности, которым не случилось осуществиться. Опять же – в силу этого времени. Но, может быть, сейчас и надо пристальнее всмотреться в открытые тогда возможности, чтобы реализовать их. Если, конечно, мы хотим быть гражданами, а не верноподданными тех, кто с нашей помощью обустраивает историю под себя.
Во всяком случае, в живописной картине эпохи есть множество коллизий, прекрасно схваченных автором как историком и обрисованным как публицистом. Читая, окунаешься в тревожный, яростный мир, наполненный не схемами и куклами, а живыми людьми.
Логика истории
Историческая публицистика Владимира Корнилова хороша не только тем, что посвящена вопросу, который наука обходила дружным молчанием. Тут все понятно – за неудобные исследования ученых званий не дают. Она хороша и тем, что скрупулезность, дотошность историка заставляет события, им описанные, говорить собственным языком, демонстрировать свою логику, не доступную для массовиков-затейников, готовых сочинить любой миф, похожий на правду, только для того, чтобы скрыть ее.
В чем суть этой логики? Донецко-Криворожская республика создавалась как автономное образование в пределах России, а решением Центрального комитета Российской коммунистической партии большевиков Донецко-Криворожский бассейн был отнесен к Украине. И тоже на условиях автономии. При ликвидации республики «сверху» эти решения не были отменены, поэтому идея автономии, идея более демократичного - федеративного устройства Украины имеет свое историческое и известном смысле правовое основание.
«История не знает сослагательного наклонения, – пишет Владимир Корнилов. – Сейчас сложно предположить, что приключилось бы с Донецкой республикой, если бы в 1918 году на ее территорию не вторглись австро-германские войска, сопровождаемые «для национального колорита» отрядиками украинских гайдамаков. В любом случае, споры о будущем административно-государственном устройстве СССР продолжались бы, и не исключено, что и без немецкого вторжения советское руководство приняло бы линию на построение государства по национальному принципу, а идеологический расчет на «разбавление мелкобуржуазной Украины сознательным пролетариатом Донбасса» взял бы верх. Мы можем также только догадываться, насколько бы прочным мог оказаться Советский Союз в случае, если бы победила линия идеологов создания ДКР – идея о том, что общероссийское государство должно строиться не по национальному, а по экономическому принципу».
Автор прав – история не знает сослагательного наклонения. Но прав лишь отчасти. Если в своем развитии история ставит действительные проблемы, а тем более если они поставлены верно, то рано или поздно их все равно приходится решать. Это не сослагательное наклонение, это логика истории, доступная всякому вменяемому гражданину. И не только ему. Не случайно же у нас время от времени стыдливо поднимается вопрос о предоставлении местному самоуправлению более широких полномочий, позволяющих жителям территорий более самостоятельно, автономно и эффективно решать собственные проблемы, так как «демократия сверху» провоцирует кризисы, которые не способна преодолеть. А в более развитых странах, равнение на которые становится хорошим политическим тоном, проблема давно уже решена еще кардинальнее.
Добросовестно пытаясь пробиться к реальному содержанию короткого эпизода в истории «маленького» Донбасса, автор открывает большую историю со свойственными ей принципиальными вопросами.
«Запрет» Донецко-Криворожской республики вождями из Петрограда заставил почти на столетие забыть о ней, но не смог предать забвению возможности, ею открытые. Где теперь государство, лишившее (пусть и в чрезвычайной ситуации) своих граждан права на самоорганизацию? Другая сторона проблемы состоит в том, что если существует право наций на самоопределение, то почему не допустить права на самоопределение регионов, сознающих себя как определенную, относительно автономную общность? Такой вопрос в демократической стране, если он возникает, может и должен решаться через волеизъявление граждан. Ведь право на самоопределение есть одновременно основа для добровольного объединения, без которого это объединение не может считаться ни по-настоящему прочным.
Да, люди могут долго, слишком долго жить в условиях «административных сумерек», но рано или поздно элемент насилия в их жизни выползает наружу. И тогда они выходят на площади…
Увы, насилие играет в истории слишком серьезную роль, чтобы его можно было отбросить как мешающий свободе пережиток. В этом каждый может убедиться, вспомнив, по словам Иосифа Бродского, «прежнюю власть на штыках и нагайках», или глядя, как отдельные части мира демократизируют с помощью высокоточного бомбометания.
И все же насилием в конечном счете решить ничего нельзя. Вот в чем вопрос. И, к чести автора, он ставит его абсолютно верно.
«… мы ещё никогда не жили в мире сравнительно демократическом и эгалитарном. Возможно, в будущем нам удастся его создать, но тут я не могу дать никаких гарантий», - не без горечи заметил в одном из прошлогодних интервью выдающийся мыслитель Иммануил Валлерстайн. Сообщите это по секрету рядовому европейцу, и он, скорее всего, согласится, хотя не без самодовольства добавит, что его демократии больше ста лет! А мы? Нам ничего не надо говорить: мы то знаем, что в нашем лучшем из миров все идет к лучшему. Само по себе. Без нашего участия.
Сергей Прасолов
*Сокращенная версия опубликована в газете «Известия Луганщины» (№1 (102), январь 2012).
Недостатка в авторах, сочиняющих сегодня «тома» о сложных и противоречивых исторических проблемах ХХ столетия, нет, он есть лишь в одном – в их вменяемости.
Храбрых шустриков призывают к перу две вещи – конъюнктура и излишнее служебное рвение, заставляя смешивать реальное и мнимое так, чтобы убедить читателя не логикой событий, а внушением удобных схем. Немножко пафоса и сенсационности, побольше услужливости – и безапелляционные ответы на еще не решенные историей вопросы готовы. Выводы притянуты за уши, противоречат фактам? Ничего. Тем хуже для фактов. Главное, чтобы смесь была идеологически выдержанной.
Встречаются книги и другого рода. В них не командуют категоричные «за» и «против», но открываются, иногда и помимо воли авторов, проблемы, которые невозможно закрыть «судебным» приговором или принятыми ныне идейными установками. Такие книги заставляют брызгать слюной легко возбудимых «жрецов минутного, поклонников успеха», но притягивают читателя, еще способного пройти тест на вменяемость.
Одна из них – «Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта» – в середине декабря ушедшего года была презентована в Луганске ее автором – публицистом, директором Украинского филиала Института стран СНГ Владимиром Корниловым.
Открытая книга
В чем особенность этого первого, достаточно масштабного и скрупулезного, историко-публицистического исследования «короткой, но яркой истории одного государственного образования, появление и ликвидация которого сыграли значительную роль не только в истории Украины, но и в формировании, а позже распаде СССР», как пишет сам автор?
Прежде всего, в том, что в нем отсутствует прокурорский тон, так распространенный сегодня. Книга истории открыта, говорит Владимир Корнилов, сюжет не завершен, наше время не есть ее последнее слово. У нас достаточно собственных иллюзий и пороков, мы ничем не лучше «подсудимых», но чтобы ошибок было меньше, чтобы движение вперед не сулило новых поворотов старых трагедий, нам нужно понять, как они возникали, изживались органично или «по щучьему велению» и как повлияли на наше мировосприятие? Позиция, занятая автором, очевидна: суждения о днях минувших не могут быть самосудом над ними, основанным на мелкой корысти или продиктованным «высшими соображениями». Почему? Как верно один из глубочайших поэтов ХХ века Арсений Тарковский,
Им не уйти бы никуда,
Из наших рук, от самосуда,
Когда б такого же суда
Не ждали мы невесть откуда.
Пытаясь понять противоречивую логику историю, мы используем свой шанс на то, чтобы когда-то попытались понять и нас. Но разве могут примириться с такой «низкой истиной» какой-нибудь чумазый мессия, элитный наполеончик из подворотни или Дунька, которая почти попала в Европу, мнящие себя единственными творцами истории?
Переломные эпохи вбрасывают в историческую жизнь народов явления, которые в силу обстоятельств обречены остаться незавершенными. Но значит ли, что к ним можно применить формулу «прокляты и убиты»? Нет, говорит Владимир Корнилов. И не только потому, что без них общая картина событий выглядит неполной, но и потому, что в них, как в зародыше, скрыты внутренние возможности, не реализованные последующим ходом событий. Присматриваясь к ним, мы не можем не заметить, что такой промышленно развитый регион, каким был Донецко-Криворожский бассейн, не мог не стать одним из центров, где сосредоточились практически все основные противоречия революции – экономические, социальные, политические, национальные. И именно поэтому их решение носило здесь менее радикальный, менее «р-революционный» и одновременно более цивилизованный характер. Оно требовало определенного согласия общественных сил, ответственности, понимания того, что директивами, террором и кровью всех конфликтов не разрешишь. На этой почве и нашла практическое воплощение идея самостоятельной республики. Во всяком случае, ее провозглашение не было провинциальных эхом революционного хаоса, когда власть устанавливалась в результате переворотов или утверждалась на чужих штыках. Момент волеизъявления, свободного выбора в этом государственном образовании был более значительным, чем, к примеру, при создании Центральной Рады.
Более того, и дальнейшие действия руководства республики свидетельствуют, что оно было готово к объединению с Россией и позднее с Украиной на правах региональной автономии. Такое объединение открывало более широкую демократическую перспективу в истории, у которой перспектив в сложившихся условиях не было.
Есть ли она сейчас, когда с новой силой столкнулись две исторические тенденции – демократическая и националистическая?
Грани
Вторая особенность книги Владимира Корнилова естественным образом следует из первой. В чем же она?
В современной исторической мифологии используется очень примитивная система координат. В ней действуют с одной стороны очищенные от примесей герои, для которых реальная действительность – лишь оттеняющий их величие фон, и злодеи, которых для острастки непременно демонизируют. Не важно, это герои из «Краткого курса ВКП(б)» или из того краткого курса в национальной упаковке: они все предвидят наперед, беззаветно идут к своей цели, и только каверзы злодеев до сих пор мешают создать на земле их ослепительный рай. И там, и там они – близнецы-братья. А кто из них более матери-истории ценен, зависит вовсе не от того, что они в действительности делали, а от того, как в системе координат выстроены графики. «Свои», будь они даже патологические «Мазепы» – и кривая непременно вверх, к идеалу. «Чужие» – ату их! – на эту кривую дозволено вешать всех собак.
Автор «Донецко-Криворожской республики» не принадлежит к сторонникам этого старенького, но тщательно перелицованного мифа. Историю делают реальные люди, со своими «тараканами», но и со своей великой правдой. Порой с удивительным мужеством и изобретательностью, которая лишь на первый взгляд кажется наивной. Их личностные черты не являются некими неизменными свойствами, они пробуждаются внутренними противоречиями и парадоксами времени, когда недостатки являются неизбежным продолжением достоинств. И наоборот, когда достоинства теряют свою идеальную чистоту в силу сложных, а тем более экстремальных обстоятельств. Отделить одно от другого – задача не для слабонервных, но это не значит, что «миссия невыполнима».
Всем своим содержанием книга говорит о том, что в событиях, развернувшихся на территории Донецко-Криворожского бассейна в 1917 – 1919 годах, как в зеркале, отразились мощь и противоречия революционного движения в России. Революция родилась не из заговора кровожадных большевиков, жаждавших власти, она не была даже спланирована «сверху». Поэтому так силен в ней был элемент уравнительности и разрушения, а ее вольные и невольные участники вынуждены были сами, «снизу», на свой страх и риск создавать формы общественной самоорганизации, способные предотвратить экономический хаос и полный социальный распад, вызванные революцией. В этом позиция Владимира Корнилова ближе к подходу целого ряда современных «западных» историков, рассматривающих русскую революцию как сближение, даже временное слияние двух исторических потоков – «сверху» и «снизу», чем к распространенной у нас версии о заговоре злодеев.
Идея социального освобождения, без которой невозможны ни демократия, ни социальный прогресс, приобретала черты теории «сверху», но самая революционная теория никогда ничего не значила без народа, не желающего быть безмолвной «биомассой», когда за него решают его собственную судьбу. Признавая историческое право народов «жить себя самим», нужно считаться с и тем, что реальное движение чревато такими стихийными эксцессами, от которых становится тошно даже его теоретикам. В редкие моменты слияния двух потоков – «верхи» сознают, что «низы» имеют право сказать свое слово, а «низы» возвышаются до действительной исторической жизни - появляется возможность проскочить в щель между кризисом, когда одни не могут, а другие не хотят. Однако она граничит с другой возможностью – увязнуть в стихии так, что становятся неизбежными раскол, насилие, террор новых вождей. Такова трагическая сторона любой революции. И все же. Как справедливо заметил современный российский историк Валерий Бушуев, «революции – дело незаконное, нежелательное, но рано или поздно случающееся в истории практически любой страны» (Свет и тени: от Ленина до Путина. Заметки о развилках и персонах российской истории». М., «Культурная революция», 2006).
Необходимо только понять одну вещь. Революции – не только «освобождение от векового гнета», как некогда учила школьная наука, но и неизбежное забегание вперед, доведение до крайности накопившихся противоречий, война страстей и интересов, точка, где сталкивается множество сил. В войне всех против всех вырастает проблема – когда умерить пыл, отступить, чтобы достигнутая свобода вновь не обернулась деспотией? Где мера, грань, последняя черта?
Задайте себе вопрос полегче.
А Владимиру Корнилову, повторюсь, удалось ухватить один очень важный момент. Революционные деятели Донбасса не переступили грань, сумев перейти от разрушения старой власти к умелой и достаточно демократичной для тех времен организации новой. Донецко-Криворожская республика была создана не диктаторским указом, не террором, а съездом советов – на основе компромиссного согласия основных общественных сил.
Четвертый съезд Советов Донецко-Криворожского региона начал свою работу 27 января 1918 года. Обсуждение вопроса о провозглашении республики прошло 30 января, в последний день работы съезда. «Данный вопрос, - пишет Владимир Корнилов, - был четко обозначен при открытии съезда, о нем заранее сообщала пресса, к идее административного выделения Донецко-Криворожской области довольно продолжительное время готовили общественное мнение».
Таким образом, эта «региональная» республика не была прихотью большевиков. Скорее наоборот, ее создание явилось отчаянной попыткой перевести революцию от разрушительной стихии к цивилизованным формам, опирающимся не на провозглашение «универсалов», а на самоорганизацию. Остановить революцию – дать ей самоорганизоваться, приобрести легитимность, общественную форму – вот что лежало в основе Донецкой республики.
И все же сей факт вызывает множество вопросов. Было провозглашение республики всего лишь реакцией романтиков нового мира на действие слепых исторических обстоятельств или идея самоорганизации региона имеет более широкий смысл? Насколько легитимно ее создание? Кем были ее лидеры – марионетками, фанатиками, жертвами собственных иллюзий, более сильных и жестоких соперников или подлинно историческими деятелями, видевшими дальше, чем позволяли обстоятельства?
Эти вопросы можно адресовать не только прошлому, но и настоящему. Хотя бы потому, что эта попытка общественной самоорганизация не была изжита органичным путем, через возникновение более демократичных и эффективных общественных форм, а устранена в принудительном порядке.
Эти вопросы можно адресовать настоящему и по другой причине. Время, которому посвящена книга, было богатым на возможности, которым не случилось осуществиться. Опять же – в силу этого времени. Но, может быть, сейчас и надо пристальнее всмотреться в открытые тогда возможности, чтобы реализовать их. Если, конечно, мы хотим быть гражданами, а не верноподданными тех, кто с нашей помощью обустраивает историю под себя.
Во всяком случае, в живописной картине эпохи есть множество коллизий, прекрасно схваченных автором как историком и обрисованным как публицистом. Читая, окунаешься в тревожный, яростный мир, наполненный не схемами и куклами, а живыми людьми.
Логика истории
Историческая публицистика Владимира Корнилова хороша не только тем, что посвящена вопросу, который наука обходила дружным молчанием. Тут все понятно – за неудобные исследования ученых званий не дают. Она хороша и тем, что скрупулезность, дотошность историка заставляет события, им описанные, говорить собственным языком, демонстрировать свою логику, не доступную для массовиков-затейников, готовых сочинить любой миф, похожий на правду, только для того, чтобы скрыть ее.
В чем суть этой логики? Донецко-Криворожская республика создавалась как автономное образование в пределах России, а решением Центрального комитета Российской коммунистической партии большевиков Донецко-Криворожский бассейн был отнесен к Украине. И тоже на условиях автономии. При ликвидации республики «сверху» эти решения не были отменены, поэтому идея автономии, идея более демократичного - федеративного устройства Украины имеет свое историческое и известном смысле правовое основание.
«История не знает сослагательного наклонения, – пишет Владимир Корнилов. – Сейчас сложно предположить, что приключилось бы с Донецкой республикой, если бы в 1918 году на ее территорию не вторглись австро-германские войска, сопровождаемые «для национального колорита» отрядиками украинских гайдамаков. В любом случае, споры о будущем административно-государственном устройстве СССР продолжались бы, и не исключено, что и без немецкого вторжения советское руководство приняло бы линию на построение государства по национальному принципу, а идеологический расчет на «разбавление мелкобуржуазной Украины сознательным пролетариатом Донбасса» взял бы верх. Мы можем также только догадываться, насколько бы прочным мог оказаться Советский Союз в случае, если бы победила линия идеологов создания ДКР – идея о том, что общероссийское государство должно строиться не по национальному, а по экономическому принципу».
Автор прав – история не знает сослагательного наклонения. Но прав лишь отчасти. Если в своем развитии история ставит действительные проблемы, а тем более если они поставлены верно, то рано или поздно их все равно приходится решать. Это не сослагательное наклонение, это логика истории, доступная всякому вменяемому гражданину. И не только ему. Не случайно же у нас время от времени стыдливо поднимается вопрос о предоставлении местному самоуправлению более широких полномочий, позволяющих жителям территорий более самостоятельно, автономно и эффективно решать собственные проблемы, так как «демократия сверху» провоцирует кризисы, которые не способна преодолеть. А в более развитых странах, равнение на которые становится хорошим политическим тоном, проблема давно уже решена еще кардинальнее.
Добросовестно пытаясь пробиться к реальному содержанию короткого эпизода в истории «маленького» Донбасса, автор открывает большую историю со свойственными ей принципиальными вопросами.
«Запрет» Донецко-Криворожской республики вождями из Петрограда заставил почти на столетие забыть о ней, но не смог предать забвению возможности, ею открытые. Где теперь государство, лишившее (пусть и в чрезвычайной ситуации) своих граждан права на самоорганизацию? Другая сторона проблемы состоит в том, что если существует право наций на самоопределение, то почему не допустить права на самоопределение регионов, сознающих себя как определенную, относительно автономную общность? Такой вопрос в демократической стране, если он возникает, может и должен решаться через волеизъявление граждан. Ведь право на самоопределение есть одновременно основа для добровольного объединения, без которого это объединение не может считаться ни по-настоящему прочным.
Да, люди могут долго, слишком долго жить в условиях «административных сумерек», но рано или поздно элемент насилия в их жизни выползает наружу. И тогда они выходят на площади…
Увы, насилие играет в истории слишком серьезную роль, чтобы его можно было отбросить как мешающий свободе пережиток. В этом каждый может убедиться, вспомнив, по словам Иосифа Бродского, «прежнюю власть на штыках и нагайках», или глядя, как отдельные части мира демократизируют с помощью высокоточного бомбометания.
И все же насилием в конечном счете решить ничего нельзя. Вот в чем вопрос. И, к чести автора, он ставит его абсолютно верно.
«… мы ещё никогда не жили в мире сравнительно демократическом и эгалитарном. Возможно, в будущем нам удастся его создать, но тут я не могу дать никаких гарантий», - не без горечи заметил в одном из прошлогодних интервью выдающийся мыслитель Иммануил Валлерстайн. Сообщите это по секрету рядовому европейцу, и он, скорее всего, согласится, хотя не без самодовольства добавит, что его демократии больше ста лет! А мы? Нам ничего не надо говорить: мы то знаем, что в нашем лучшем из миров все идет к лучшему. Само по себе. Без нашего участия.
Сергей Прасолов
*Сокращенная версия опубликована в газете «Известия Луганщины» (№1 (102), январь 2012).
Комментариев нет:
Отправить комментарий